ночью, потому что наша авиация днем вовсе не появлялась, а немецкая – черной тучей висела над головами бойцов. Немец непрерывно бомбил ледовую переправу нашей пехоты.

По всей поверхности льда, тут и там, поднимались мощные фонтаны волжской воды и образовывались большие открытые полыньи. Наши войска несли потери как убитыми и ранеными, так и утонувшими в ледяной воде. Немецкая авиация в дневное время неистовствовала: дело доходило до того, что ошалевшие от временных и предварительных успехов немецкие асы гонялись даже за одинокими человеческими целями на льду реки.

В этих боях нашему ветерану, можно сказать, повезло: он уцелел, но вынес неизгладимое впечатление о чудовищности войны на всю жизнь. А в начале 1942 года боец был серьезно ранен: пуля прошла навылет через ногу ниже бедра. Сначала был медсанбат, а затем госпиталь в г. Горьком (Нижний Новгород). Два месяца боролись врачи, чтобы поставить бойца снова на ноги. К счастью, это им удалось, и солдат снова оказался на передовой, но уже в составе другой части в районе г. Юхнова Калужской области. Это был Западный фронт, который противостоял отборным фашистским соединениям группы армии «Центр», частично отступившим зимой от Москвы.

Немцы в спешном порядке укрепляли свои позиции и вели ожесточенные бои с нашими войсками. Город Юхнов переходил из рук в руки и был превращен в груду развалин: в нем практически не уцелело ни одного дома. Потери и с той, и с другой стороны были колоссальные. К тому же в наших войсках начал распространяться сыпной тиф.

Ивану Мироновичу избежать его тоже не удалось. Более двух месяцев он провалялся в госпиталях Калуги. Боец ослабел настолько, что едва мог передвигаться, держась за стенку. Человека качало ветром. После некоторой поправки ему предоставили месячный отпуск домой – набираться сил. Однако силы возвращались медленно. Когда вернулся в часть, по медпоказаниям на передовую его не направили, а определили на военную работу в частях, где трудились бойцы после ранений и болезней. Они составляли запасной резерв действующей армии. В этом статусе он и встретил долгожданную и счастливую Победу 1945 года.

Я попросил ветерана освежить в памяти что-нибудь из военных эпизодов. Он на минуту призадумался, а потом начал рассказывать.

В боевой обстановке бывали случаи, когда сутками не поступало питание. От этого бойцы слабели, особенно в зимнее время. Однажды кухня подоспела только поздним вечером, а завтрака и обеда не было совсем. Бойцам выдали по 100 граммов фронтовых, и они наелись, как говорится, до отвала. Наступила ночь. Укрытий никаких не было. Легли спать прямо на снег. Шубы выдавали только офицерскому составу. У рядовых же бойцов были ватные брюки, фуфайка, шинель да шапка. Улеглись целым полком так, что каждая голова лежала на теле соседнего бойца. Ветеран вспоминает, что когда очнулся утром от холода и оглянулся, то не понял, где весь полк. Ему подумалось, что ночью все по команде снялись и ушли маршем, а его оставили, приняв за покойника. Боец потрогал соседа, на котором лежала его голова. Стало не так страшно – он был не один. Оказалось, ночью выпал пушистый снег и всю сонную братию накрыл белоснежным одеялом.

В мирное время Иван Миронович доучился, закончил заочно Казанский пединститут и 40 лет учительствовал. Из них 18 лет являлся директором сельских школах деревень Альметьевского района. Долгое время преподавал в школах г. Альметьевска.

В селе Березовка в далеком 1959 году жизнь впервые свела меня с этим замечательным человеком. В школе этого села я только начал работать. Там два года преподавал я русский язык и литературу в 5-7 классах: учил детей и одновременно доучивался сам. Совсем неоперившимся птенцом внедрялся я в педагогическую жизнь, только что выпорхнув из средней школы. Мне, можно сказать, повезло. Имея большой педагогический и жизненный опыт, мой первый в трудовой жизни директор умно и ненавязчиво помогал мне…

Иван Миронович – прекрасный семьянин. У него четверо послевоенных детей. Все уже на пенсии, но продолжают трудиться. Старшая дочь Галина и самый младший в семье Журавлевых – Геннадий практически весь трудовой стаж наработали в производственных цехах «Нижнекамскнефтехима».

Ветерану сегодня 88 лет. С 1992 года он живет в нашем городе. Неудачником в жизни он себя не считал и не считает. Всегда имел и имеет к ней позитивный и созидательный интерес и настрой. До сих пор улыбчив и самодостаточен – полностью обслуживает себя сам: готовит, моет, стирает, шьет, ходит за продуктами в магазин.

Восемь лет назад ушла по болезни из жизни его любимая жена и подруга – тоже учительница и замечательная женщина Мария Федоровна. Иван Миронович остается до конца верным брачным узам, скрепившим их любовь навсегда.

В конце беседы я спросил о том, что помогает ветерану держаться на плову и не унывать. Он ответил мне почти так, как отвечал на вопрос журналистов А. И. Солженицын: «В меня родители пружину заложили – она не дает расслабляться».

Стоит добавить, что ветеран не пьет спиртное и уже 40 лет как не курит, хотя начал на войне и в течение 30 лет курил. Этим, да и многим другим он подает здоровый пример. Как настоящий педагог, Иван Миронович прекрасно читает стихи. Он взял их между боями со страниц фронтовых газет и запомнил на всю жизнь.

Честь и хвала достойному защитнику Отечества! И доброго здоровья! А вместе с ним – всему племени ветеранов Великой Отечественной войны – низкий поклон и вечная слава!

Любовь у реки

В десятом классе мы звали Алексея не иначе, как Ромео. Уж очень близкими у него были отношения с красавицей-Любой, которую соответственно называли Джульеттой. После окончания школы жизнь разбросала нас по всей стране. С Алексеем и Любой я потерял связь на долгие годы.

Минувшим летом я неожиданно получил телеграмму от земляка Анатолия из Казани: встречай, скоро Алексей будет у тебя в гостях. Я долго вчитывался в сообщение, радуясь предстоящему свиданию с Ромео и с собственной юностью. И вот встреча через 50 лет после школьного бала состоялась. В первую ночь мы не сомкнули глаз. Я больше слушал гостя, а он, светясь радостью, рассказывал о своей любви:

– Ты ведь знаешь, как давно мне нравилась Люба. Все время я всячески, часто неумело, старался добиться ответного чувства. Временами она подавала мне светлую надежду, но вскоре гасила ее, включая какие-то внутренние тормоза. Иногда я оказывался в тупике и, не находя желанного выхода, готов был порвать с Любой всякие отношения. Наконец, как