Он на минутку задумался над услышанным, затем вдруграссмеялся. Рози чуть улыбнулась.

— Дежурный сержант покопался в компьютере и ответил, чтолейтенант Дэниеле находится в отпуске. Где-то на западе, он не уточнил, гдеименно.

— Но он на самом деле может отдыхать там, — задумчивопроизнес Билл.

— Конечно. И если кто-то пострадает, то это произойдет помоей ви…

Он положил ей руки на плечи и повернул лицом к себе. Глазаее широко раскрылись, и Билл заметил в них остатки раболепного страха. Этиглаза ранили его сердце новым и странным образом. Он неожиданно вспомнилисторию, которую слышал в Центре американских евреев, когда до семилетнеговозраста посещал занятия религиозной школы. Историю о том, как во временапророков людей иногда забивали камнями до смерти. Тогда он подумал, что это,наверное, самая жестокая из всех изобретенных человеком форм смертной казни,гораздо хуже, чем расстрел или электрический стул, — такая форма смертнойказни, которой нет ни объяснения, ни оправдания. Теперь же, увидев, во чтопревратил Норман Дэниеле эту прелестную женщину с хрупкими, нежными чертамилица, он засомневался в правоте детских умозаключений.

— Не говори, что ты виновата, — перебил он ее. — Не ты ведьсоздала Нормана.

Рози растерянно заморгала, как будто подобная мысль никогдараньше не приходила ей в голову.

— Я не пойму, каким образом ему вообще удалось разыскатьэтого парня Слоуика.

— Очень просто. Он стал мной.

Билл посмотрел на нее. Она кивнула.

— Звучит невероятно, но это так. Он способен перевоплощатьсяв других людей. Я видела, как он делает это. Наверное, именно так он распуталдело с бандой.

— Наитие? Интуиция?

— Больше. Скорее, похоже на телепатию. Он называет этоблеснением.

Билл покачал головой.

— Значит, речь идет об очень серьезном и странном парне,верно?

Его реплика до такой степени удивила ее, что она даже слегкарассмеялась.

— Боже, ты просто не понимаешь! Ну да ладно. Как бы там нибыло, женщины из «Дочерей и сестер» располагают его фотографией и собираютсяпринять чрезвычайные меры предосторожности, особенно во время пикника всубботу. Кое-кто из них даже будет иметь при себе баллончик со слезоточивымгазом… во всяком случае, те, кто сумеют им воспользоваться в крайней ситуации.Об этом рассказала Анна. И все было бы хорошо, но потом она добавила: «Неволнуйтесь, Рози, мы попадали и не в такие передряги» — и все опятьперевернулось с ног на голову. Потому что, когда погибает человек, —замечательный человек, как тот, что спас меня на ужасном автовокзале, — это ужесовсем не мелочи.

Ее голос снова взвился, убыстряясь и грозя перерасти в крик.Он взял ее руку и погладил.

— Я все понимаю, Рози, — произнес он, как ему казалось,успокаивающим тоном.

— Я знаю, это очень серьезно.

— Ей кажется, что она делает все как следует, — я имею ввиду Анну. — что им уже приходилось выкарабкиваться из подобных неприятностей.Господи, да она просто звонила в полицию, когда какой-то пьяница швырял в окнокамнем или шатался у входа, дожидаясь возможности плюнуть в сторону бывшейжены, если та выйдет на крыльцо за утренними газетами. Ей никогда не доводилосьиметь дело с кем-то, хотя бы отдаленно напоминающим Нормана, она отказываетсяэто понять, и потому-то мне так страшно. — Рози сделала паузу, чтобы немноговзять себя в руки, затем улыбнулась через силу, глядя ему в глаза. — Во всякомслучае, Анна говорит, что я могу оставаться в стороне; по крайней мере, пока.

— Я рад.

До здания Корн-билдинг оставалось всего несколько шагов.

— Ты ничего не сказал про мои волосы. — Рози снова метнула вего сторону быстрый, в этот раз слегка стеснительный взгляд. — Значит ли твоемолчание, что ты ничего не заметил, или тебе не понравились?

Он с улыбкой повернулся к ней.

— И заметил, и понравились, просто голова занята другим—боялся, что больше тебя не увижу.

— Извини, что заставила поволноваться.

Она действительно сожалела о том, что стала причинойбеспокойства Билла, но одновременно была рада тому, что он переживал. Чувствовалали она что-то подобное во время встреч с Норманом в молодости? Рози не помнила.Память лишь подсказала, что он лапал ее под одеялом однажды вечером, когда онинаблюдали за гонками на выживание, но все остальное пряталось — по крайнеймере, сейчас — в густом тумане.

— Ты решила последовать примеру женщины на картине, верно?На той, которую купила в моей лавке?

— Может быть, — осторожно сказала она. Не показалось ли емуэто странным? Может, поэтому он не отозвался ни словом о ее новой прическе?

Но он опять удивил ее, вероятно, еще сильнее, чем тогда,когда задал вопрос об Уэнди Ярроу.

— Большинство женщин после того, как покрасят волосы, большевсего похожи на женщин с крашеными волосами, — произнес он. — Мужчины обычноделают вид, что не замечают этого, однако они все видят, поверь мне. Но ты… какбудто те волосы, с которыми ты появилась в ломбарде, были крашеными, а теперьони настоящие. Может, это похоже на самую идиотскую глупость, которую тебекогда-либо доводилось слышать, но я говорю то, что думаю… причем блондинки, какправило, крайне редко выглядят натуральными. Кстати, я советую тебе заплетатьволосы в косу, как у женщины на картине. Ты станешь похожа на принцессувикингов. И коса сделает тебя еще привлекательнее в сексуальном смысле.

Оброненное им слово попало на красную кнопку внутри нее,давая волю чувствам, одновременно волнующим и крайне тревожным. «Мне ненравится секс, — подумала она. — Секс мне никогда не нравился, но…»

Она увидела, что с другой стороны к входу в Корн-билдингприближаются возвращающиеся после перерыва Курт и Рода. Четверка встретиласьвозле видавших виды вращающихся дверей студии звукозаписи. Рода с откровеннымлюбопытством окинула Билла с ног до головы оценивающим взглядом.

— Билл, это люди, с которыми я работаю, — сказала Рози.Вместо того, чтобы утихнуть, жар продолжал нарастать, подкрадываясь к щекам ираскрашивая их ярким румянцем. — Рода Саймоне и Куртис Гамильтон. Рода, Курт,это…

На короткое, черное, как бездонная пропасть, мгновение оназабыла, совершенно забыла, как зовут человека, который успел стать для неетаким значительным и близким. Затем, слава Богу, имя всплыло в сознании.

— Билл Штайнер, — закончила она.