Глава 17

Следующие несколько дней я провела тише воды, ниже травы. Зарядивший почти без просвета дождь пришелся очень кстати: лишенная возможности надолго выходить из дома, я пряталась в Костиной «крепости» и, кажется, начала немного успокаиваться. С удовольствием играла с Машей, а заодно решила заняться с ней чтением, в который раз убедившись в смышлености девочки. Днем мы с ней возились на кухне, а вечером встречали Костю с работы готовым ужином.

«Рита, ты заигралась в семью, – нет-нет да мелькало в голове, когда глаза хозяина дома теплели при виде нас с Машей. – Хватит жить иллюзиями. Лето скоро закончится, и хочешь не хочешь, придется вернуться домой». Я на мгновение представляла свои суетливые, но такие пустые будни на работе, одинокие печальные вечера дома – и пыталась отогнать от себя подступавшую тоску. Но сердце по-прежнему разрывалось при мысли о смешливой Маше, основательном Косте, романтичном призраке… Ну как я могла их оставить?

Сосед сверху между тем изобретательно осложнял мне жизнь. Прежде всего тем, что упорно отказывался принимать обратно недешевое колье. Каждый вечер я клала футляр с рубином на подоконник, оставляя окно приоткрытым, – и каждое утро находила украшение на прежнем месте, в компании очередного букета цветов или пакета с сочными яблоками. Наконец, сдавшись, я положила колье на тумбочку и решила, что так и оставлю его дома у Кости, когда буду уезжать.

Похоже, мое послание вдохновило призрака на продолжение своеобразных комиксов, потому что рисунков стало гораздо больше, и в сюжетах угадывались нехитрые детали наших взаимоотношений. Улыбаясь, я рассматривала картинки, без труда понимая, что именно мне хотят ими сказать. Вот длинноволосая девушка с чудовищем сидят прямо на полу, по-турецки скрестив ноги, и смешно тянутся друг к другу в поцелуе, переплетя руки с рюмками, – значит, мне вполне позволительно говорить соседу «ты», хотя в реальности на брудершафт мы не пили. А вот чудовище стоит на фоне брошенной грязной сковородки и почти пустой бутылки, виновато буравя глазами пол, а в облачке, изображавшем его мысли, девушка шествует в компании многочисленных поклонников. Выходит, сорвался, потому что ревновал, и теперь ему стыдно. Наконец, вот чудовище решительно вскидывает косматую лапу, отказываясь от протянутой рюмки, совсем как в старом, известном всем плакате. Ага, кто-то внял моему мудрому совету и обещает не злоупотреблять алкоголем, вот молодец!

Один рисунок я рассматривала особенно долго. Комната с нехитрой обстановкой, в окно заглядывает улыбчивая луна, в углу уютно горит торшер, а на диване, подобрав под себя ноги, сидит девушка с ноутбуком, погруженная в работу. Напротив, на кресле, деловито примостилось лохматое чудовище с карандашом и блокнотом. Выходит, моему творческому соседу пришлась по душе идея создать вместе что-то вроде сказочных комиксов. Сам он упорно изъяснялся при помощи картинок, до сих пор не написав ни слова. Видимо, боялся быть «вычисленным» по почерку, ведь я запросто могла видеть ноты с пометками у сестры Боба – а я по-прежнему не сомневалась, что прятался под крышей именно он.

Призрак вряд ли догадывался, что этим рисунком вызвал у меня приступ острой ностальгии, от которой на глаза навернулись слезы. Именно так в свое время мы и проводили вечера с Аликом в его крохотной, давно требовавшей ремонта квартирке на последнем этаже. Уютно светила старая лампа, Алик разбирался в своих мудреных графических программах, а я, обычно не терпевшая чужого присутствия во время работы, сидела совсем рядом и вдохновенно стучала по клавиатуре. Мы часто прерывались – то на ужин, то на прогулки по крыше, то на романтические глупости – но в моей литературной деятельности (если, конечно, можно было считать таковой разрозненные заметки для будущей книги) не было времени продуктивнее этих часов.

Алик все повторял, что мы удивительно подходим друг другу, и наша гармония за работой только подтверждала это. Увы, те времена безвозвратно ушли в прошлое, но нынешним летом впервые за долгое время ко мне вдруг стало возвращаться подзабытое ощущение вечернего уюта. Только теперь это были веселые игры и чтение книг с Машей, ожидание Кости с работы, накрытый по-семейному стол, аппетитный аромат пирогов, вкусный ужин и неспешное обсуждение очередного прошедшего дня… Я нередко ловила себя на том, что наслаждаюсь теплой атмосферой дома, и, признаться, уже задумывалась над тем, а не принять ли мне нехитрое предложение главы маленького семейства Аникеевых жить вместе.

В один из прохладных пасмурных дней, когда Костя нехотя отправился по рабочим делам, а мы с Машей удобно устроились прямо на ковре в гостиной, в дверь заливисто позвонили. Идти к калитке по ветру и дождю не хотелось, да и, признаться, я побаивалась впускать кого-либо на участок в отсутствие хозяина. Проигнорировав звонок, мы с Машей снова нырнули в красочную книжку со сказками, но вскоре из коридора донеслось отчетливое звяканье ключа в замке.

Не успела я впасть в ступор от потрясения, как на пороге комнаты нарисовалась незнакомая пожилая пара – лысоватый подтянутый мужчина и доходившая ему до плеча бойкого вида женщина в мелких кудряшках. Должно быть, их очам предстала миленькая картина: крошка с забавными хвостиками, читающая по слогам сказку о ежике, внимающая ей барышня в простой майке и джинсах, вокруг разбросанные по полу кубики и игрушки, а над всем этим витает приятный аромат поспевающих в духовке плюшек с корицей.

Меня захлестнуло волнение. Маша же мигом вскочила и, радостно завизжав, бросилась к паре. Я растерянно поднялась, не сразу осознав, что к нам заглянули тесть и теща Кости, родители его покойной жены. Судя по тому, с каким интересом меня рассматривали, они желали проверить справедливость гулявших по поселку слухов о бесстыжей «нимфе», которая только и делала, что обирала простодушного отца-одиночку.

– Простите, пожалуйста, за вторжение, – сердечно произнес мужчина, пока его жена тискала в объятиях внучку. – Нам никто не открыл, но с улицы мы видели в доме свет, вот и решили проверить, все ли в порядке. Костя оставил нам как-то ключи, на всякий случай. Не будем вас отвлекать, мы сейчас уйдем…

– А мы вас так просто не отпустим, правда, Машенька? – У меня отлегло от сердца, и я улыбнулась, подмигнув девочке.

Вскоре мы вчетвером уже сидели на кухне и пили чай с румяными плюшками. Родители Лиды оказались интеллигентными и приветливыми людьми, души не чаявшими в своей единственной внучке. Мы мило пообщались и, смею надеяться, расстались весьма довольными друг другом. По крайней