Но мне доводилось видеть его прежде. Когда-то я посещала клуб психологической поддержки, и примерно год назад Ильинский наведался туда. Запомнила, потому что приехал важно, с охраной. Общался с руководителем клуба, о чем – не знаю. Вот и все.

– Неужели все? А потом, выходит, он стал спонсировать ваш журнал. Странное совпадение, не находите? – Собеседник испытующе взглянул мне в глаза. – И я сам, своими ушами слышал, как вы произнесли слово «Боров»…

– А что, скажете, не похож? – перебила я. – Да, манера у меня такая дурацкая, даю про себя прозвища особенно ярким, оригинальным людям. Теперь постараюсь избавиться от этой привычки, раз уже одно это вызывает подозрения!

– Ага-ага, ясно, – задумчиво протянул по-прежнему ходивший взад-вперед следователь. – Как вы думаете, ваш коллега мог чем-то вызвать неудовольствие этого… кхм… Борова? Мы прорабатываем несколько версий убийства журналиста: он мог стать случайной жертвой или повздорить с кем-то в состоянии опьянения. Но, скорее всего, его убрали по приказу Ильинского. У нас есть детализация звонков вашего коллеги, незадолго до гибели он пару раз набирал «авторитету». Возможно, в чем-то перегнул палку… Есть какие-нибудь идеи?

Я зябко повела плечами, вдруг ощутив сквозняк из-под двери. Сколько же я здесь сижу? Похоже, сумерки и ветер давно сбили жару… Концерт начался около восьми, мы отсидели целое отделение, потом случилось это светопреставление… Не пора ли закругляться? Я замерзла, устала и хочу домой!

– Идея только одна, – резко бросила я в надежде, что скоро эта пытка закончится. – Мой коллега был настолько невыносим, что умудрялся настраивать против себя буквально всех и каждого! Не знаю, были ли они знакомы с Ильинским, но не удивлюсь, если такой проныра влез и в криминальные круги. Как и зачем – ума не приложу. И не понимаю, почему вы спрашиваете об этом меня. С убитым журналистом мы пересекались лишь по работе, я не могу быть в курсе его дел!

Следователь, похоже, только этого и ждал.

– А мне кажется, можете, – с сияющим видом провозгласил он и, приоткрыв дверь, забрал протянутый кем-то в проем лист в папке-файле. – Судя по отзывам, ваш коллега был болтлив. Но о том, что касается работы, распространялся редко. Уникальный специалист в своем роде, несмотря на скандальность, ведь он умудрялся держать в голове множество самой разной информации, старался ничего не записывать! И в компьютере никаких новых материалов.

– Уникальный? – Меня подбросило от возмущения, и хлипкий стул отозвался протестующим скрипом. – Тоже мне, нашли профи! К вашему сведению, он ничего не записывал только для того, чтобы отвести от себя возможные обвинения оскорбленных его материалами людей. Выдумывал гнусные истории, иногда раскапывал нелицеприятные факты – пусть даже правдивые, но ведь неприкосновенность частной жизни никто не отменял! Кропал скандальные статейки, а когда дело доходило до разборок, грамотно умывал руки, вешая все проблемы на издательство. Жалкий трус!

– Вам, конечно, виднее. – Следователь с интересом посмотрел на меня, наверняка заподозрив в профессиональной зависти к Живчику. Потом протянул мне тот самый убранный в прозрачный файлик лист. – Вот, полюбуйтесь, специально отправлял за этим сотрудника в отдел. Единственная стоящая запись, которую мы нашли в вещах вашего коллеги. Последние два дня своей жизни он злоупотреблял спиртным – и наверняка расслабился, все-таки записав какие-то данные. Мы пересняли и укрупнили блокнотный лист, на котором он набросал что-то карандашом. Не сомневаюсь, у вас будут какие-то соображения…

Я не без интереса взяла лист и, не вынимая из файлика, перевернула его горизонтально. Передо мной предстало что-то вроде схемы – или, если приложить воображение, даже карты. В левом верхнем углу был нарисован большой крест, чуть ниже, в стороне от него, наискосок шли две линии, за которыми справа, почти внизу, Живчик изобразил пару внушительных кругов. Кажется, я действительно поняла, что имелось в виду: церковь на возвышении, а в стороне от нее, внизу, протекает речка, за которой встает два леса – поменьше, куда часто ходят местные, и побольше, загадочный Графский.

Следователь неотрывно смотрел на меня, и я перехватила его взгляд:

– Все очевидно: это что-то вроде карты местности недалеко от парк-отеля. Которую вы знаете гораздо лучше меня.

– Мы тоже так подумали, – серьезно кивнул главный, и его глаза осветились азартом заправского детектива. – А что означает остальное, как вы считаете?

Я снова вгляделась в рисунок – какие-то стрелочки, выстроившиеся в замкнутый круг. Откуда, интересно, начинать разгадывать эту схему? И почему внутри большого круга, изображавшего Графский лес, нарисованы два треугольника, обозначенные цифрами «1» и «2»? Я решила пойти по часовой стрелке, оттуда, где в середине, в самом низу, стояло противное правилам сокращения родного языка, но такое понятное «Иль.»…

От первых букв фамилии Борова тянулась вправо стрелочка к двум буквам – «В. Я.».

– Что это такое – чьи-то инициалы? – не сводя с меня цепкого взгляда, поспешил с вопросом следователь.

Я кивнула, мгновенно поняв, кто имелся в виду. Этот человек действительно был связан деловыми отношениями с Ильинским. Но почему стрелочка от букв шла к церкви? Боюсь, это было уже вне моего понимания…

– Если это на самом деле инициалы, то наверняка имелось в виду «Владимир Яковлевич» – это наш шеф, владелец издательского дома. Распространенных имен на «Я» не так много, как и отчеств, поэтому, если Ильинский спонсировал издательство вообще и журнал в частности, это логично. Но как наш издатель связан с церковью? – совершенно искренне задалась вопросом я и задумчиво взглянула на следователя, словно сама ждала от него идей. – Нет, честно, даже предположить не могу…

Я не то чтобы слукавила, скорее не сразу выстроила хлипкую логическую связь: издатель похож на администратора, последнего видели в компании вдовы Боба, которая, в свою очередь, много трудилась на благо прихода. И что это нам дает? Набор притянутых за уши домыслов. Которыми лучше не делиться с моим серьезным собеседником, сбивая его с толку. А вдруг крестик – не церковь, а окружающее ее старое кладбище? И наш издатель как-то связан с Бобом? В голове тут же всплыла полная жаркого убеждения речь: «…наш герой не умер. Доказательств нет, но я точно знаю это, и не спрашивайте откуда. Просто поверьте: он жив. Жив!»

Я жадно схватилась за каракули Живчика, наконец-то проникаясь азартом следователя. От крестика тянулась размашистая стрелка до треугольника с цифрой «1». Думай, Рита, думай… Что это вообще за треугольники, вписанные в круг, обозначающий Графский лес? Дома? Вряд ли, я ведь своими глазами видела три дома. И еще, помнится, предположила, что за ними могут располагаться другие постройки… Я встряхнулась, решив, что при первой