11//14

…Согласно циркулярного письма Наркомпроса… — «Раньше «согласно» плюс форма родительного падежа характеризовала канцелярскую речь невысокого ранга канцелярских чинов (например, военных писарей)» [Селищев, Язык революционной эпохи]. Форма эта перешла в советский burocratese (бюрократический язык). Употребляется в ДС/ЗТ не раз: «Согласно кондиций» [ЗТ 15], «Согласно законов гостеприимства» [ЗТ28].

11//15

Помню, игрывал я в гостиной на ковре хоросан, глядя на гобелен «Пастушка»… Хорошее было время, золотое детство!.. — Перекличка (или случайное сходство?) с «Петербургом» А. Белого: «Да, вот тут он играл, тут подолгу он сиживал — на этом вот кресле… и все так же, как прежде, висела копия с картины Давида…»[гл. 5: У столика].

11//16

…Пишите, борец за идею. — Выражение встречается в «Братьях Карамазовых», причем тоже в ироническом смысле: «Я знал одного «борца за идею»…» [ч. 2, кн. 6, III д, из бесед Зосимы]; более ранний его след теряется. О его ироническом узусе в раннесоветскую эпоху говорит цитата из «Хулио Хуренито» И. Эренбурга, где в Москве 1920-х гг. большевистский функционер, «добродушный толстяк», заказывает художникам «портреты: свой — одинокий (борец за идею), с женой (тоже борец)… жены борца и себя в семейном кругу (отдых борца)» [гл. 30].

11//17

— Какие деньги? — сказал Остап… — Вы, кажется, спросили про какие-то деньги? — Характерный интонационный рисунок, возможно, из стилизованной речи одесской босяцкой аристократии. Ср. у С. Юшкевича: «— Какая пуговица? — удивился Леон Дрей. — Вы, кажется, сказали — пуговица? Или мне, может быть, послышалось?» [Леон Дрей, 531].

11//18

Своими руками отдал ореховый гостиный гарнитур!.. Одному гобелену «Пастушка» цены нет! Ручная работа!.. — Продавцы и покупатели забывают о призрачности торгуемой мебели, о том, что она, собственно говоря, существует только на бумаге, что речь идет о «тенях» гарнитуров и гобеленов. Соавторы, как обычно, находят способ спроецировать советский элемент — распределение мебели по ордерам — на мотивы классической литературы, в данном случае гоголевские. Для Коробейникова ордера эти имеют всю ценность и реальность подлинных предметов, и он говорит о них с тем же жаром, с каким Собакевич расхваливает умерших крестьян и мастеровых: «Другой мошенник продаст вам дрянь, а не души; а у меня что ядреный орех, все на отбор… Вот, например, каретник Михеев! ведь больше никаких экипажей не делал, как только рессорные… Милушкин, кирпичник! мог поставить печь в каком угодно доме» [Гоголь, Мертвые души] и т. д.

Впрочем, случай Коробейникова несколько особый; его отношение к ордерам, помимо психологической мотивировки, может иметь и архетипическую, издавна связываемую с его профессией. Если, как говорилось [см. выше, примечания 6–8], архивариус — персонаж загробного мира, то понятно, что «тени» мебели для него более непосредственная реальность, чем сама мебель. В этом смысле Коробейников стоит в том же ряду, что и гробовщик Безенчук с его иерархией смертей; гробовщик — персонаж, чей мир представляет собой как бы негатив по отношению к нормальному миру: мертвые для него «живут», на них переносится ряд атрибутов живых людей (ср. замечание пушкинского гробовщика о том, что «мертвый без гроба не живет» и т. п.).

11//19

…К живейшему удовольствию архивариуса, посетитель оказался родным братом бывшего предводителя… — Визит отца Федора вслед за посещением Бендера — вариация того же мотива, что и в ЗТ 1, где в кабинет председателя исполкома один вслед за другим являются три сына лейтенанта Шмидта. О литературных параллелях «встречи двух братьев» см. ЗТ 1//27. Сходство по другой линии обнаруживается с «Голубым карбункулом» Конан Дойла — рассказом одного с ДС сюжетного типа. Выясняя маршрут рождественского гуся, в зобу которого был найден драгоценный камень, Шерлок Холмс хитростью выведывает у торговца битой птицей в Ковент-Гардене адреса его поставщика и покупателя; как и в ДС, нужная информация отыскивается в товарных книгах. Когда сразу вслед за Холмсом к торговцу с такими же расспросами является другой искатель камня, тот его грубо гонит вон: «Надоели вы мне с вашими гусями!» (Коробейников, напротив, беззлобно удивляется: «И чего это их на воробьяниновскую мебель потянуло?»).

11//20

Он разделся, невнимательно помолился Богу, лег в узенькую девичью постельку и озабоченно заснул. — Ср. сходные уменьшительные формы применительно к дельцу, чем-то сходному с Коробейниковым: ««Страховой старичок» Гешка Рабинович… жил на Невском в крошечной девической квартирке» [Мандельштам, Египетская марка, гл. 6]. — Очеркист упоминает о «девической кровати» в квартире литературоведа М. О. Гершензона [Вл. Лидин, Россия 05 (14).1925].

Примечание к комментариям

1 [к 11//8]. Из записей разговоров с художником В. А. Фаворским: «Очень сложные черти. Линии, головы, хвосты. Ведь и русская пословица говорит, что «у нечистой силы спины нет»» [В. А. Фаворский, Воспоминания современников. Письма художника. Стенограммы выступлений, М.: Книга, 1991, 95].

12. Знойная женщина — мечта поэта

12//1

Заглавие. — «Мечта поэта», по-видимому, восходит к романсу «Нищая (из Беранже)»1, слова Д. Т. Ленского, музыка А. А. Алябьева. Романс входил в репертуар эстрадных певцов: Вари Паниной, Вадима Козина и др.: Сказать ли вам, старушка эта / Как двадцать лет тому жила?/ Она была мечтой поэта, / И слава ей венок плела… [Русский романс, 519, 606]. В 1916 вышел фильм «Нищая» («Подайте, Христа ради, ей») со звездами И. Мозжухиным и Н. Лисенко в главных ролях. Слова романса о «мечте поэта» превратились здесь в сюжетную линию. Видимо, отсюда же ведет свое название и стихотворение В. Маяковского «Мечта поэта» [Поли. собр. соч., т. 7].

12//2

— Где там служить! Прихожане по городам разбежались, сокровища ищут. — Некоторый параллелизм — в реплике отца Варлаама у Пушкина: «Плохо, сыне, плохо! ныне христиане стали скупы; деньгу любят, деньгу прячут… Все пустилися в торги, в мытарства; думают о мирском богатстве, не о спасении души» [Борис Годунов].

12//3

Розы на щеках отца Федора увяли и обратились в пепел. — Ср. «Розы погасли на щеке Танькина» [Ильф, Судьба Аполлончика (1924), в его кн.: Путешествие в Одессу, 137].

12//4

— Старые вещи покупаем, новые крадем! — крикнул Остап вслед. — Л. Утесов вспоминает «Старещипаем» («Старые вещи покупаем») в ряду уличных выкриков старой Одессы [Одесса моего детства // Л. Утесов, Спасибо, сердце! 23], «Старье берем!» — кричал в послевоенные годы по дворам московский старьевщик.

12//5

Мне угодно продать вам старые брюки… Есть еще от жилетки рукава, круг от бублика и от мертвого осла уши. — Старые брюки — традиционный предмет купли-продажи старьевщиков. Ср. стихи Дм. Цензора: И басит ему снизу татарин: / Барин, старые брюки продай [Весеннее утро в доме № 37 // Русская стихотворная сатира]; раскованные, но прелестные стихи П. Потемкина: Твой товар не существенный, / Вот были бы брюки! / За них даем естественно / Три рубля за