две штуки [Татарин, Ст 13.1912]; или, в советское время, — А. Флита: Когда б мы так входили в курс науки, / В проблемах дня так рьяно лезли вглубь, / Как сын Татарии влезает в брюки, / Кладет на стул и предлагает… рупь [Бе 18.1928]. Ходящий подворам татарин, «шурум-бурум» — всем знакомая фигура в Москве тех лет и позже (вплоть до 1940-х гг.): «Его меланхолический зов раз-два в неделю раздается в каждом квартале» [из московского дневника В. Беньямина; цит. покн.: Туровская, Бабанова…, 115].

О значении брюк (штанов) в советской культуре описываемого времени см. ЗТ 7//14.

…От жилетки рукава, круг от бублика… — традиционные примеры несуществующих предметов. Первый из них был особенно популярен в Одессе. К. Паустовский пишет о «древнем законе барахолки» в Одессе, по которому «если хочешь что кушать, то сумей загнать на Толчке рукава от жилетки» [Время больших ожиданий, 8]. По словам очеркиста, в старой Одессе считалось коммерческим подвигом «перекинуть вагон рукавов от жилетки», «сделать кожу», «сделать вату» [Одессит умер, Ог 04.09.27]. Второй ср. у Маяковского: Одному — бублик, другому — дырка от бублика. / Это и есть демократическая республика [Мистерия-буфф, явл. 14].

Коллекции подобных фиктивных предметов типичны для фольклора, ср.: «Как в загадке — дыра от бублика» [Оренбург, В Проточном переулке, гл. 10]. По-видимому, они имеют давнюю связь с мифом и заговором. В «Младшей Эдде», например, упоминается заколдованная нерасторжимая цепь, в которой «соединены шесть сущностей: шум кошачьих шагов, женская борода, корни гор, медвежьи жилы, рыбье дыхание и птичья слюна… Верно, примечал ты, что у жен бороды не бывает, что неслышно бегают кошки и нету корней у гор» [Видение Гюльви, пер. О. Смирницкой]. Сюда следует добавить «птичье молоко» и другие подобные катахрезы.

Предложение купить или выиграть подобный набор («еще есть то-то…») — популярный мотив ярмарочных и балаганных выкликаний: «А вот, господа, разыгрывается лотерея: воловий хвост [ср. от мертвого осла уши] и два филея!.. Еще разыгрывается чайник без крышки, без дна, только ручка одна!»; «Еще тулуп новый, крытый, только не шитый. Дубовый воротник, сосновая подкладка, а наверху девяносто одна заплатка» и т. п. [Алексеев-Яковлев, Русские народные гулянья, 63; Богатырев, Художественные средства в ярмарочном фольклоре, 457–464].

12//6

…отец Федор быстро высунул голову за дверь и с долго сдерживаемым негодованием пискнул: — Сам ты дурак! — Подобный ответ на замечание или вопрос, отнюдь не содержащие слов «ты дурак» в прямом виде, встречается в сатириконовском юморе. Ср.: «Спросил третьего [обывателя, в порядке «опроса общественного мнения»]: — Письмовником когда-нибудь пользовался? Этот вопрос парировался крайне едко: — Сам идиот» [Аверченко и др., Самоновейший письмовник, 131]. Такого же типа диалог: «— Твое вино, Глициний… нельзя принимать внутрь. — От собаки и слышу, — спокойно отвечал Глициний…» [Арк. Бухов, О древних остряках // Арк. Бухов, Рассказы, памфлеты, пародии].

12//7

Почем опиум для народа? — «Религия — опиум для народа» — афоризм Маркса [Критика гегелевской философии права], подхваченный Лениным [Социализм и религия], который в 20-е гг. можно было видеть везде, в том числе (в форме: «Религия — дурман для народа») у входа в одну из святынь русского православия — Иверскую часовню в Москве, вскоре снесенную [Béraud, Се que j’ai vu a Moscou, 25].

12//8

— И враг бежит, бежит, бежит! — пропел Остап. — Из военно-патриотической песни дней Первой мировой войны (мотив Д. Дольского): Так громче, музыка, играй победу! / Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит! / Так за царя, за родину, за веру / Мы грянем громкое ура, ура, ура! Эти слова служили припевом, основной же текст песни состоял из строф пушкинского «Вещего Олега». Помимо рефрена, в пушкинский текст вставлялись шуточные реплики; например, на вопрос: «Что сбудется в жизни со мною?» — кудесник отвечал: «Не могу знать, ваше сиятельство» [см. Булгаков, Белая гвардия (пьеса), 42,111]. Песня была одним из номеров театра Никиты Балиева «Летучая мышь», о чем генерал В. Н. фон Дрейер рассказывает: «На занавесе изображалась группа солдат, а в вырезанные дыры просовывались головы певцов. И хор пел: «Как ныне сбирается вещий Олег…», и затем: «Из темного леса навстречу ему / Идет вдохновенный кудесник». — Здорово, кудесник, — раздавалось за кулисами. — Здравия желаем, Ваше Превосходительство, — отвечал хор и продолжал: «И громче, музыка, играй победу» и т. д.» [На закате империи, 197]; описание номера см. также в воспоминаниях И. Ильинского [Сам о себе, 117] 2. В1927 эту песню можно было слышать в исполнении русских певцов в парижском ресторане [см. Никулин, Годы нашей жизни, 207].

Третья строка припева часто менялась смотря по обстоятельствам, например: Так за Корнилова, за Родину, за веру… [Гуль, Конь рыжий, 113]. Были также советские и антицарские версии всей песни: Как ныне мы, властно рабочей рукой / Правим российской землею... с припевом, завершающимся словами: Так за Совет народных комиссаров… и т. д. [Комсомольский песенник, 28; Булгаков, Дни Турбиных, финал].

Рефрен Так громче музыка… иногда придавался другим песням патриотического содержания, например: «Было дело под Полтавой» [Горький, Жизнь Клима Самгина, ч. 4].

Это не первое в советской юмористике применение данной цитаты в тривиальном бытовом контексте. В фельетоне Б. Левина «Ужасно партийный» персонаж поет: «Ура! Мы победили, и враг бежал, бежал, бежал!» — когда ему, благодаря выезду одного из жильцов, достается комната в коммунальной квартире [Сатирический чтец-декламатор].

12//9

Батистовые портянки будем носить, крем Марго кушать. — Крем упоминается С. Герасимовым как элемент «сладкой жизни» в Одессе: «Спуститься в ресторан, где уже играли Саксонский и Митник, где подавали вкуснейшие киевские котлеты, отличнейший крем «Марго» и яблоки в тесте…» [в кн.: Воспоминания о Ю. Олеше]. По-видимому, навеяно Блоком: Гетры серые носила, / Шоколад Миньон жрала… [Двенадцать, гл. 5; отмечено U.-M. Zehrer, 209].

12//10

Будем работать по-марксистски. Предоставим небо птицам, а сами обратимся к стульям. — «Будем работать по-марксистски» — т. е. в соответствии с известным изречением А. Бебеля, которое тот, в свою очередь, перифразировал из первой главы «Германии» Г. Гейне: Den Himmel iiberlassen wir / Den Engeln und den Spatzen — «Предоставим небо ангелам и воробьям». Бебелевская фраза ввиду своей общеизвестности часто цитировалась без указания источника — например, у А. Белого в «Серебряном голубе» [гл. 1: В чайной] и «Петербурге» [гл. 3: На митинг]. Мы находим ее в ранней прозе И. Ильфа: «По-прежнему предоставляя небо птицам, я все еще обращен к земле» [С. Бондарин, Милые, давние годы // Воспоминания об Ильфе и Петрове]. Со ссылкой на Бебеля фраза о небе и птицах приводится на обложке советского юмористического журнала [См 19.1927].

12//11

Рассказ о гусаре-схимнике *****. — У графа Алексея Буланова было немало реальных прототипов — военных