– В языке морун нет слова «должен», – вставила Беала. – Вы можете представить народ, у которого отсутствует понятие «долг»?

– Не могу, – признался Адэр.

– Посмотрите на нас. Это мы.

Разговор принимал странный и опасный оборот. Адэр уже не верил ни единому слову, слетевшему с уст морун. Сначала земля, по которой им больно ходить, затем бессмертие, теперь бред о свободном от обязательств обществе.

Ему не нравилось слово «мы», повторяемое морунами снова и снова, будто вместе с «долгом» у них отсутствует понятие «я». Будто они монолит, не поддающийся дроблению. Когда «я» растворяется в «мы», общество становится безликим. «Я» – это личность, яркая, самобытная. В «мы» нет личного мнения и нет личных достижений. «Мы» – это множество «я», загнанных в чёткие границы. «Мы» – этопланка, выше которой не дадут прыгнуть.

Женщины без «должна» – свободные от предрассудков, бурные, смелые, пугающе раскрепощённые. Адэр был свидетелем разгона митинга перед дворцом королевы Ок’Шер в Маншере. Видел транспаранты над головами полуобнажённых дамочек: «Моё тело – моё дело», «Моя жизнь – моя собственность». Но сидевшие перед нимженщины – не такие. Эйра – не такая.

Адэр чувствовал себя человеком, которому морочат мозги. Моруны сверлиливзглядами, будто хотели посмотреть, что выльется из него наружу. Ветоны зыркали, словно копья метали.

– По-вашему, я должен уделить внимание вопросам семьи и брака, – промолвил онтолько для того, чтобы плавно закруглить разговор.

– Попробуйте убрать «должен», – сказал Беала.

– Попробую. – Адэр потёр подбородок. – Мне необходимо… озаботиться вопросамисемьи и брака.

– Когда долг станет необходимостью, вы сделаете это, не заставляя себя, а желая этого. Только тогда результат превзойдёт ваши самые смелые ожидания.

Адэр побарабанил пальцами по столу. Может, моруны плохие переводчики? Хороший переводчик не переводит дословно, он переводит смысл. Порой одно и тоже слово у разных народов имеет различные значения. Взять, к примеру, ракшадский язык. Адэр воюет с ним с тех пор, как Эйра вернулась из Ракшады. Заучивает фразы целиком, они наполнены смыслом, но в дословном переводе наслот превращаются в бессмыслицу. Может, моруны говорят «необходимость», подразумевая «долг»? Может, поэтому они с Эйрой не понимают друг друга? Онадумает на языке морун, он на тезе, а слот, так и не ставший родным языком, подменяет понятия.

– Вы любовь отождествляете с браком, счастье с семьёй, – промолвил Адэр. – Этотак?

– Так, – кивнула Беала.

Каким образом морунам удалось, не воспитывая Эйру, забить ей голову узколобыми, отжившими свой век представлениями об отношениях между мужчиной и женщиной? Не надо кричать: «Моё тело – мое дело» и отдаваться первому встречному. Можно упиваться любовью с любимым человеком и без брака. Обжигать кирпичики радости и возводить дворец счастья.

– Малокровная жизнь, – сказал Адэр, взирая в неулыбчивые лица морун. Он не отдаст им Эйру. С ними она разучится улыбаться.

– У кого жизнь богаче? У распутных женщин? – спросила Беала, и глаза её покрылись льдом.

– В клетке запретов жизнь серая, как пепел.

– Быть хорошим легко, и быть плохим легко. Перейти от Бога к зверю тоже легко. Стать хорошим трудно.

Адэр сжал подлокотники кресла:

– Кто решает: что плохо, а что хорошо? То, что у нас считается добродетелью – в Ракшаде является пороком. Но это не значит, что мы плохие, а ракшады хорошие. Это же можно сказать о нас с вами. Вам неинтересен мир, кроме собственного. Я дитя иного мира, мне всё интересно. Я хочу понять, почему моруны половину жизниотказывают себе в удовольствиях, а вторую половину… Я не знаю, чем вы занимаетесь вторую половину жизни, но полжизни уже нет. Вам не жалко терять годы?

Беала посмотрела на приятельниц – те кивнули – и, повернув голову к Адэру, пробила взглядом его глаза. Он почувствовал, как от лица отхлынула кровь, как задеревенели пальцы, как мурашки тонкой вереницей сбежали с затылка изакружили в области поясницы. Когда-то так смотрела на него Эйра, но это былодавно, очень давно.

– Нам кажется, что сейчас вы имеете в виду конкретную ситуацию и конкретную женщину, – произнесла Беала. – Во всём вашем облике чувствуется постояннонапряжённая воля и непреходящая страсть. Ваше желание овладеть женщиной сильнее, чем желание стать её половиной.

Адэр попытался усмехнуться и не смог.

– Возможно, вы говорите то, что хочет слышать ваша женщина, – продолжилаБеала. – Так поступают многие мужчины. Но в глубине души вы знаете, что вашислова – ложь. Вы убеждаете себя, что её жизнь – это ваша жизнь, её дорога – этоваша дорога. Это самообман. Вам тяжело себе признаться, что вы – властный, могущественный, умный мужчина – на самом деле беспомощное дитя своего миранаслаждений.

– Вы заблуждаетесь, – выдавил Адэр и будто со стороны увидел, как от напряжения голосовых связок на его лбу вздулась вена. Он недооценил морун.

– Мы не говорим, что вы должны переосмыслить систему своих ценностей. Вамсамому надо захотеть переосмыслить.

– Ваши мужчины святые девственники?

Беала покачала головой:

– Вы так и не поняли. Мы не делим мужчин на плохих и хороших. Они для нас как грозовая туча: красивая, грозная. Наши мужья – это разряд, который вылетает из тучи и прикипает к земле. У них есть прошлое, но оно там, осталось в туче. Прошлое больше не имеет над ними власти. Они нашли в себе силы отнего оторваться. А в вас пока нет таких сил.

– Вы ясновидящая?

– Мы не ведьмы и не пророчицы. Мы живём чувствами и неплохо разбираемся в чувствах других людей. Но нам далеко до истинной жрицы. Жрица от Бога видитчервоточину в святом человеке, видит зерно добра в подонке. Её спутники двабелокрылых ангела: Сострадание и Справедливость. И если вы спросите, почему истинная жрица не с нами, а с вами, мы ответим: «Потому что ваш мир больше нуждается в сострадании и справедливости».

Пафосные измышления морун были непонятны Адэру и, что более важно, неприятны. Он не переберётся жить за Долину Печали, даже если это будетединственная возможность быть с Эйрой. Он не сможет жить под колпаком и лупой, как подопытный кролик.

Беала встала и повернулась к двери. Вслед за ней поднялись остальные.

На пороге возник Гюст:

– Ваше Величество! Здесь Малика Латаль.

Секретарь не успел закончить фразу, как моруны сделали глубокий реверанс изамерли. Ветоны преклонили колено.

Эйра вошла в кабинет. Адэр хотел, чтобы она оделась, как человек, она оделась, как небесное создание: в белое платье, расшитое серебром. Платье, подаренное Иштаром…

– Беала, – промолвила Эйра еле слышно.

Жрица выпрямилась. Прикоснулась пальцами к её щеке:

– Доченька.