что случилось с Луизой. И вообще будет проведен внешний аудит деятельности компании. Вот тут-то он и рухнул!

– И аудит действительно провели?

– Да, и результаты оказались такие, что Галя за голову схватилась – за полтора года из компании столько денег утекло, что она в ужас пришла. Понимаешь, диплом у дяди Ашота был купленный – когда ему учиться было? Но он свое дело отлично знал, он был не теоретик, а практик! Его обмануть было невозможно!

– Но вы-то с Сергеем оба институт окончили, а потом вас еще и Ашот учил, как вы так лопухнулись? – возмутилась я.

– Таня! Дядя Ашот был маленький, худенький, но внутри у него был титановый стержень, он всех в ежовых рукавицах держал и прощать не умел! Он говорил: «Если ты простил одного предателя, на его место десять придут, потому что будут знать, что им ничего не будет». При нем Саркис даже не подумал бы о том, что можно ключи подделать и в его квартире с бабой встречаться. А Сережка домашний, он не боец!

– А ты-то чего молчал? – возмутилась я.

– Когда мы вдвоем, я ему говорю, что и как нужно сделать, и он соглашается, что так будет правильно. А потом его начинают уговаривать, вспоминать, как с дядей Ашотом работали, и он все делает так, как они ему говорят. А если я начну его на людях нагибать, его авторитет вообще ниже уровня канализации упадет. А я для них не авторитет! Я говорю, пишу и читаю по-армянски, но я чужой! Ничего-о-о! Теперь они сто раз пожалеют о том, что сделали!

– Галя вышла на тропу войны?

– Когда все выяснилось, она собрала руководителей подразделений, положила перед каждым листок бумаги и спокойно сказала: «На листке указана сумма, украденная вами у компании. Пятьдесят процентов от нее должны вернуться на счет компании к тридцать первому января, остальные – в течение февраля. Крайний срок – двадцать восьмое число. Если это не будет сделано, последуют санкции». После этого поднялся дикий крик: «Женщина! Кто ты такая? Самвел! Что за дела? Да мы с твоим отцом!..» Галя терпеть не стала, взяла графин с водой и так шарахнула его об пол, что все мигом заткнулись, а она все так же спокойно продолжила: «Я была давним, верным, преданным другом Ашота Арамовича. А сейчас я такой же друг для его сына. И я не позволю его обманывать и обворовывать. Берите деньги где хотите: продавайте квартиры, дачи, машины, берите кредиты… Мне все равно! Но деньги вы вернете! И не надейтесь, что сможете уехать из города – я вам этого не позволю! И забудьте обращение «Самвел»! Он для вас – парон! Раз и навсегда!». Опять поднялся крик: «Мы увольняемся!». А Галя удивленно: «Конечно! По-другому и быть не может! Только уволены будете по статье! За недоверие! И только после того, как расплатитесь! А вот потом вам в городе лучше не оставаться – не будет вам здесь ни работы, ни жизни!» И тут вступил Сережка: «Многих из вас я знал с детства. Я вас уважал! Я вам верил – вы же работали с моим папой! А вы меня предали! А папа меня учил, что предателей прощать нельзя! Поэтому вы все сделаете так, как сказала Галя, а не то последствия будут тяжкими! У меня все! Можете идти!»

– Неужели в нем проснулся характер? Тряпкой-то ему быть не в кого, – заметила я, и Иван пожал плечами – посмотрим, мол. – И что? Никто не попытался сбежать?

– Многие пытались, только на вокзале или в аэропорту вдруг оказывалось, что у них нет ни билетов, ни паспортов.

– Да уж! Галя жестко за них взялась. Оно и понятно – у нее же теперь только сын остался. Кстати, она сказала, что Лариса от передоза умерла, это так?

– Не знаю и знать не хочу, – резко ответил он. – Эта мразь сдохла, туда ей и дорога.

– А что с той женщиной, что должна была приглядывать за Луизой? Я даже думать боюсь, что с ней стало.

– И с ней Галя разбиралась. Ее чуть не волоком оттащили в машину, отвезли в «Авиценну», привели в палату к Луизе и показали, что она натворила. И Галя потребовала, чтобы она вернула нам те деньги, которые мы ей полтора года после смерти дяди Ашота платили – до этого-то она честно работала. Так эта гадина не придумала ничего умнее, чем к Мелконяну пойти – это председатель армянского землячества – и на нас пожаловаться. А он к Сергею пришел выговор ему сделать, что он бедную женщину притесняет, но нарвался на Галю, которая так радушно пригласила его поехать и на Луизу посмотреть, что он как молоденький от нее убежал. А эта баба теперь квартиру и дачу продает, чтобы с нами рассчитаться. Но не хватит, придется ей еще и кредит брать.

– Ох, рассорит Галя Сергея со всеми его земляками, – покачала головой я.

– Ничего! Проглотят! Дядя Ашот всегда и церкви помогал, и землячеству. И Сергею велел так же делать, так что они в нем заинтересованы больше, чем он в них.

– Все! Хватит о грустном – праздник все-таки! Скажи, как там Рамзес? Он к тебе заходил или звонил?

– Нет, к сожалению, – покачал головой Иван. – Мы с ним после Анисовки не виделись. Мне сказали только, что он уехал, а что?

И тут у меня в голове все само собой сложилось, и я чуть не застонала от осознания собственной тупости! Откуда Рамзес узнал, что Иван в клинике Полянской? Почему он не вошел в палату к Ивану – он же был в медицинском костюме, его могли принять за врача или медбрата? Даже если нет, то он всего лишь армейский друг Ивана, который пробрался тайком, чтобы узнать, как тот себя чувствует. Он не хотел светиться, но перед кем? Перед Галей и Эдиком, которых называл людьми из «Хаммера»? Но он уже понял, что они играли на нашей стороне. Получается, что перед Иваном, чтобы тот не узнал о том, что Рамзес знает Галю и Эдика, которые могли неосторожным возгласом типа «Привет, а ты что тут делаешь?» выдать его знакомство с ними. И, в отличие от всех остальных, он знал, что представляет собой Силикатный. В этой