— Где, где?… В столовой завода, где ты работаешь, — пояснил джинн, после чего спросил: — А кем ты там работаешь, если не секрет? Костюмчик у тебя приличный.

— Ну, как сказать… Директором не дают, а рабочим — мало платят. В общем, думай сам… А поближе ничего не было? Столичного ресторана, например?

— Дорого. Обожрешься на радостях.

— Жмотина.

— Если хочешь, это будет твоим первым желанием.

— Мое первое задание я уже озвучил, — напомнил Павел. Джинн сжал кулаки. — Значит, ноль-ноль, и никто ничьих желаний не исполняет. Где ложка?

— Ложки нет — это основной Закон Матрицы.

— А чем кушать?

— Вилкой, придурок! Весь мир так делает.

— Суп вилкой не едят!

— Это не суп, — помотал головой джинн, — Это картофельное пюре со шницелем и чаем. Вилкой съедаешь картошку и шницель, а чай выпиваешь после.

— Ну, ничего себе! — возмутился Павел. Чего-чего, но еду по типу «два в одном», слава Богу, в нормальном мире еще выдавать не научились. — Сам придумал, или подсказал кто?

— А какая разница: в желудке все равно перемешивается. Вспомни зимний салат и квас. Смешиваете же в кучу, и ничего.

— Это окрошка.

— И это тоже, мой вариант. Ешь, давай.

— А можно чего-нибудь подемократичнее? Цыпленка табака, например, или заливного осетра: наши депутаты их обожают, сам по телевизору слышал.

Джинн отказался категорически.

— Это у них демократия, а у вас до сих пор капиталистический феодализм. Так что не рыпайся, и жри, чего дают, а то и того не будет.

Павел вздохнул.

Гулко и басовито ударил невидимый гонг. Джинн сложил руки на груди и уставился на стоявшего напротив Павла. Согласно выбору, сделанному при помощи экспроприированной у Павла пятирублевой монетки (у джинна имелись старинные монеты, но он успел узнать, какая у них котировка по нынешнему курсу и наотрез отказался разбрасываться эдакими деньжищами), первым загадывать желания должен был джинн. Павел с едва скрываемым страхом ждал: чего же нагадает подводный долгожитель? А джинн не торопился раскрывать карты, наслаждаясь волнением противника и нагнетая обстановку.

Не в пример накалу событий дул легкий ветерок, и в зеленой траве на поляне где-то в центре России (Павел настоял — не хотел погибать вдали от Родины) прыгали кузнечики.

— Готов? — злорадно переспросил джинн.

— Давно готов! — откликнулся Павел, — Как попало в меня камнем, так сразу. А ты?

— Готов! Слушай и повинуйся!

— Как остроумно, — совершенно не разделяя смысл произнесенной фразы, сказал Павел.

— Правила такие, — оповестил джинн, раскрыв пергамент. — На исполнение каждого задания даются ровно сутки. Не успеешь — пиши, пропало, и переходи под мое вечное командование.

— А если успею?

— Тогда я выполняю твое жалкое желание и даю тебе еще сутки времени на выполнение нового желания. Через три-четыре дня ты проиграешь и полностью ответишь за беды, причиненные мне человечеством. Скорее всего, я тебя убью. Итак, внимание! Первое желание!

«Баммммм!» — прозвучал невидимый гонг.

— Ты должен пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что! — с ядовитой ухмылкой приказал джинн: в его времена подобный посыл означал годы бессмысленных блужданий и возвращение ни с чем. Павел, к его удивлению, не стал хвататься за голову и вспоминать, где он видел эдакое диво, и как до него добраться за отведенное время. Вместо этого он выдал шокировавшую джинна фразу:

— Пойди туда, сам знаешь, куда и лови там то, сам знаешь, что! — отпарировал Павел. — Загадывай нормальные желания, а не всякую белиберду.

— Ничего не знаю, — заупрямился джинн, — Желание загадано!

— Да ради бога! — Павел подхватил с земли подсохшую коровью лепешку и со всего маху запустил ее джинну в лицо. Тот присел, но лепешка, словно так и задумывалось, упала к его ногам и сломалась на куски. Джинн скривился от убойного запаха.

— Что это за гадость? — он зажал нос и вскочил на ноги, — Где ты это взял?!

Павел победно сложил руки на груди.

— Стало быть, ты согласен, что желание исполнено? — усмехнулся он. Джинн изменился в лице. — Условия соблюдены с особой тщательностью, и подтверждены твоими собственными словами! Или ты себе не указ?

— Я знаю, что это такое, и где ты это взял! — завопил джинн. — Ты воспользовался моим эмоциональным всплеском в своих корыстных целях!

— А ты — в своих, — развел руками Павел. — Раунд второй. Я загадываю желание!

«Баммммм!»

Джин злобно рыкнул длинную фразу на родном языке, и трава вокруг него пожухла. Павел медленно, четко и громко выговаривая каждый слог, так, чтобы эхо разносило его голос, с пронзительным надрывом в голосе приказал:

— Хочу мир во всем мире! — в смысле, получи, фашист, гранату!

У джинна отвисла челюсть: во загнул парень! Странный он какой-то — люди мечтают о сокровищах и миллиардных счетах в банках, а он… Неужели повезло столкнуться с романтиком?

— А войны во всей войне ты не хочешь?! – с тем же надрывом прокричал он, и эхо у него получилось куда сильнее. — После нее такой мир во всем мире наступит — ни в одной сказке не описать!

— Тишина и вечный покой? — уточнил Павел. — Не пойдет. Выполняй мое желание.

— Это не желание, — отказался джинн, — а несбыточная мечта. Перестань заниматься глупостями и загадывай нормальное желание.

— Не мои проблемы, — заупрямился Павел. — Выполняй. Даю сутки на выполнение, если не выполнишь — замуруешься в кувшине и больше носа на улицу не покажешь!

Джинн яростно сверкнул глазами и хлопнул в ладоши.

Наступил мир во всем мире.

— Желание выполнено! — ответил джинн.

— Я проверю! — воскликнул Павел.

— Проверяй… — равнодушно отозвался джинн.

Павел хитро прищурился и сказал:

— Ну, что, джинн — мир?

Тот недоуменно поморгал, соображая, что хотел сказать странным заявлением этот стукнутый камнем человек.

— Разумеется, мир, — отозвался он. — Но от исполнения моих желаний ты не освобождаешься, запомни!

— Да и фиг с ним: зато теперь ты меня не убьешь и ничего со мной не сделаешь.

— Не говори «прыг», пока не перегопнишь! — напомнил джинн, привычно исказив первоначальный смысл фразы. — Разве ты не в курсе, что наибольшую опасность представляют лучшие друзья, которые гробят чужие жизни из самых лучших побуждений? Проиграешь — получишь от меня мирных дружеских тумаков, это я тебе гарантирую.

— Какой же это мир?