– И снова ты соришь, Илк! Зачем, спрашивается, заключать пари, когда ты все время заправляешь злословия?

– Просто твои условия, Гланно, чересчур расплывчаты. Тебе нужно быть конкретнее…

– Нет, мне нужно… Не знаю, что мне нужно, но у тебя этого нет.

– У меня есть, но я не дам, – сказала Сладкая Маета. – Во всяком случае, никому из вас. Однажды мне встретится мужчина – о да, настоящий мужчина, – которого я закую в наручники, запру в комнате и замучаю до изнеможения. А потом мы поженимся.

– Вообще-то женитьба предшествует мучениям, – сказал Гланно. – Ладно, Сладкая, буду грезить о тебе, но не более того. Подстрашусь, как говорится.

– Уверен, что так говорится? – спросила Фейнт и вдруг развернулась.

В корчму, скрипнув дверью, просочился паренек в не по размеру широком одеянии. Глаза, похожие на черепашьи яйца, не помещались в орбитах. Подобрав по́лы, он осторожно перешагнул через дрыхнущее тело и бочком подошел к столу. Будь у него хвост, как у собаки, подумала Фейнт, он бы его поджал.

– М-м… М-м-м…

– Мастер? – попыталась угадать Фейнт.

Паренек закивал, потом глубоко вдохнул и выпалил:

– Я договориться о доставке, ладно?

– Мастер Квелл предрасположен вынимать, – сказал Гланно Тарп.

– Внимать, – поправила Фейнт. – Что нужно доставить и куда?

– Не «что», а «кого». Куда – не знаю.

– Слушай, а приведи-ка этого «кого» к нам сюда, и мы всё с ним обсудим. Или с ней. Хорошо? А теперь иди. Главное, не споткнись.

Паренек затряс головой и поспешил вон.

– С каких пор ты принимаешь заказы? – спросил Рекканто, щурясь.

– Знаешь, Илк, – ответила Фейнт, – любой мало-мальски сведущий целитель с Дэнулом враз выправит твое зрение.

– И что тебе не так с моим зрением?

– А кто мне чуть голову не оттяпал? Кретин слепой, я что, похожа на оголодавший труп?

– Иногда. И вообще, в последнее мгновение я сообразил…

– Ага, после того как я пригнулась и двинула тебе между ног.

– Вот-вот, труп до такого не догадался бы. Я, кстати, о другом спрашивал.

– Да, кстати, – поддакнул Гланно Тарп. – Куда нам принимать заказы? У нас недобор в шесть, а то и в семь человек.

– А вдруг дело быстрое и непыльное?

Остальные пайщики посмотрели на Фейнт как на сумасшедшую.

– Ладно, ладно, – сдалась она. – Просто должен же был кто-то ответить за Квелла. А то он, может, так никогда и не выйдет из нужника.

– А вдруг умер? – предположила Сладкая Маета.

– Внутреннее разорвание, – согласился Гланно Тарп. – Смотреть не пойду, не упрашивайте.

– Тихо все! Крыса! – прошипел Рекканто Илк.

Пайщики замолчали и воззрились на стойку.

Грызун замер, поводил носом, потом засеменил к Умнику. Зловонное дыхание его не отпугнуло.

– Ставлю два совета, что крыса подохнет.

– Конкретнее, чтоб тебя. Она ведь и так когда-нибудь подохнет.

– Нижние боги!

Крыса не отступала. Подобралась еще ближе и, вытянув шею, стала крошечным язычком лакать слюну из лужицы, собравшейся на стойке.

– Даже не сомневалась, что она так сделает, – сказала Сладкая Маета.

– Врешь.

– Нет, он теперь ни за что не проснется, – проворчал Рекканто. – Придется помирать от жажды.

Дверь туалета скрипнула, и оттуда вывалился Мастер Квелл. Никакого облегчения его лицо не выражало.

– Папайя не выходит… Мне нужен целитель…

– Или торговец фруктами, – сказала Фейнт. – И у нас, похоже, появился новый клиент.

Квелл выпучил глаза и, развернувшись, заковылял обратно в нужник.

– Зачем ты с ним так? – укоряюще произнес Рекканто.

– Зато папайя выйдет.

В такую рань улицы Даруджистана, если не считать базара, были безлюдны, завалены мусором, и это придавало им ощущение волшебства. Утреннее солнце, будто кистью художника, золотило все, чего касалось. Легкая дымка, наплывшая с озера за ночь, быстро отступала. Воздух снова становился пронзительно-прозрачным. В бедных районах распахивались ставни верхних этажей, и в открытые окна выплескивалось содержимое ночных горшков, заливая переулки и тех, кто имел неосторожность спьяну там заснуть. Из мусорных куч в поисках свежей поживы выползали крысы и прочая живность.

Печальный Верховный жрец провел Маппо Коротышку от храма в Озерный квартал, мимо Стены второго яруса, затем через Гадробийский квартал – по сути, тем же путем, которым стражник вел трелля накануне. Город понемногу продирал глаза со сна, приходил в себя и удивленно глядел на сутулого жреца, сопровождающего огромного варвара.

В конце концов они вышли на узкую улочку, почти целиком перегороженную вычурного вида фургоном. Маппо где-то встречал подобный, только не мог сразу вспомнить где. Шестерка лошадей со скучающим видом стояла в постромках. Кто-то разбросал вокруг овес, а по количеству свежего навоза было ясно, что они тут довольно давно.

Жрец подвел Маппо ко входу в таверну.

– Всё, пришли. Тригалльская торговая гильдия как раз организует перевозки нужного тебе толка. Не задешево, конечно, но оно и неудивительно.

– И что, заказчик должен ходить, пока ему на глаза не попадется их фургон? Странный способ вести дела, по-моему.

– Нет-нет, у них есть и конторы. Где-то – не знаю, правда, где. Я знаю про этот фургон, потому что он по прибытии разнес фасад лавки моего кузена.

С улыбкой человека, который давно позабыл, зачем люди улыбаются, жрец ткнул пальцем в ближайшие развалины.

– Все это знаки судьбы, счастливые совпадения и так далее. Если не сложится здесь, то ждет тебя, Маппо Коротышка, очень долгий и утомительный поход. Так что постарайся, чтобы сложилось.

И, поклонившись, жрец зашагал восвояси.

Маппо посмотрел на дверь таверны. А потом вспомнил, где́ ему уже встречался подобный фургон.

В Треморлоре.

Фейнт поднялась размять затекшую спину, и в это же мгновение в корчму ввалилась громадная туша. Великан едва протиснулся в дверной проем, голову пришлось пригнуть. На плече у него болталась бугристая котомка, из-за пояса торчал уродливого вида клинок. Трелль, чтоб его.

Фейнт подозвала Гланно.

– Приведи-ка Мастера Квелла.

Гланно Тарп, последний оставшийся возница в их бригаде, состроил скорбное лицо и заковылял в сторону каморки.

Великан тем временем перешагнул через пьяного и подошел к стойке. Крыса подняла мордочку и ускакала в дальний угол. Трелль ткнул Умника Младшего в голову. Хозяин корчмы закашлялся и, вытирая рот, выпрямился. Близоруко моргая, он попытался сфокусировать взгляд на стоящей перед ним громаде – и с блеянием отшатнулся.