— Еще какая неприятная! Всего месяц назад господин Францевич успешно выступал в суде по делу о польских социалистах-непримиренцах.

— Это те, которые агитировали устраивать акты саботажа в тылу нашей армии во Львове и в Варшаве?

— Так точно, — подтвердил Орлов. — А всякому известно, что во главе этих социалистов давно уже стоит некто Юзеф Пилсудский, имеющий живейшее сношение с австрийским и немецким Генеральными штабами.

— Вот даже как? — Император забарабанил пальцами по столешнице. — Вы что же, утверждаете, что сей защитник польских мятежников имеет прямую связь с Пилсудским, а через него с нашим врагом?

— Это утверждаю не я. Вот гранки утреннего номера «Русской вести», где пишется, что начальник Ставки Верховного главнокомандующего торгует военными секретами с попустительства великого князя Николая Николаевича.

— Экие прохвосты! Да как они смеют? — возмутился император. — Откуда они вообще?..

— Этого, увы, не знает и сам главный редактор, — вздохнул князь Орлов. — Но следует отметить, что знакомый нам уже «Честный гражданин», коим подписана статья, — личность весьма информированная. Случай с запиской кайзера Вильгельма — лишнее тому подтверждение. Спасибо еще полковник Лунев позаботился лично нанести визит в редакцию «Русской вести». Иначе уже сегодня бы в столице разразился грандиозный скандал, размеры и последствия которого даже трудно представить.

— Невероятно. — Государь прошелся по кабинету от стены к стене и, постояв у огромной карты России, вернулся в исходную позицию. — Однако полагаю, все написанное в этой статье — измышление?

— Полковник Лунев ищет вышеназванного «Честного гражданина», дабы задать ему этот вопрос при личной встрече. Однако, ваше величество, у меня есть дурные новости на эту тему.

— Что еще? — почти взмолился Николай II.

— Как сообщает наш источник, в австрийском штабе известны определенные детали предстоящей операции в Карпатах и Буковине.

— Это что, шутка?

— Увы, нет.

— Но ведь это… — Император до хруста сжал пальцы.

— Ваше величество, — Орлов подошел к императору почти вплотную, — я верю, что решительные действия могут еще изменить ситуацию и обернуть ее в нашу пользу. Противник думает, что он раскусил наш маневр. Раз так, значит, следует оставить его в этой уверенности и незамедлительно поменять план действий. Сегодня вижу одного-единственного человека, способного на столь масштабное стратегическое решение.

— И кто же это?

— Генерал от инфантерии Алексеев Михаил Васильевич, начальник штаба Юго-Западного фронта. Он человек с несомненным стратегическим даром. К тому же ему прекрасно известен театр военных действий, а потому ему не нужно особо входить в курс дела.

— Что ж, вполне достойный боевой генерал. Подготовьте приказ об учреждении Военно-дипломатического комитета, о назначении его главой генерала Янушкевича и о передаче его должности генералу Алексееву. И еще, Владимир Николаевич. Полагаю, вам удастся без лишнего шума убедить великого князя Николая Николаевича не противиться этому переводу.

* * *

Вечерело. Поезд из Кишинева медленно подходил к платформе, пыхтя, точно выкипающий самовар. Статный, широкоплечий мужчина в форме подпоручика с правой рукой на перевязи молча глядел в окно на снующих по заснеженному перрону грузчиков и редких встречающих.

— Конечная станция, ваше благородие. Петроград, — проходя мимо, сообщил кондуктор.

— Да-да, спасибо. Я вижу.

Офицер достал из кармана платок и вытер наголо обритую голову.

— Жарко тут у вас.

Наконец паровоз испустил последнее дыхание и замер. Подпоручик сноровисто нахлобучил папаху, застегнул шинель и, подхватив небольшой фанерный чемоданчик в чехле, направился к выходу.

— Благополучного вам излечения, — напутствовал его железнодорожник.

— Благодарю, любезный.

Офицер ступил на платформу и не спеша пошел к входу в вокзал. По тому, как оглядывал он открывшееся взору здание, было видно, что ему прежде не доводилось бывать в этих местах.

— Господин подпоручик, — раздался поблизости чей-то властный голос.

Офицер повернулся на зов. Чуть поодаль, явно прячась от падающего снега с дождем, стоял патруль: три солдата во главе с ротмистром. Офицер вздохнул и нехотя, поджав губы, как пристало фронтовику, отвечающему на окрик какого-то тылового шаркуна, направился к патрульным.

— Кто и откуда? — сурово глядя на младшего собрата, поинтересовался ротмистр.

— Подпоручик Смирнов, 129-го пехотного Бессарабского Его Императорского Высочества великого князя Михаила Александровича полка 33-й пехотной дивизии. Простите, господин ротмистр, козырнуть не могу. Сами видите — рука.

— Цель прибытия в столицу? — не обращая внимания на словесную оплеуху, продолжил ротмистр.

— Направлен в военно-медицинскую академию для дальнейшего обследования и излечения, — без запинки, но слегка поморщившись, отрапортовал подпоручик.

— Потрудитесь, господин подпоручик, предъявить ваши документы.

— Ротмистр, да ты очумел! — возмутился пехотинец. — Повылазило, что ли?! Рука у меня.

— Что ж, тогда ступайте с нами. Вам помогут, — не обращая внимания на грубость, потребовал командир патруля.

— Эх, ротмистр-ротмистр. — Офицер с укоризной покачал головой. — Ну ладно, как скажешь. — Он вздохнул и резко выбросил вперед руку с чемоданом. — На-ка, подержи!

Патрульные отшатнулись. Один из них инстинктивно подхватил чемоданчик, оказавшийся на удивление тяжелым и потому тут же с грохотом упавший на ногу бедолаге.

— А-о-у! — взвыл тот, а подпоручик, ловко выдернув руку из перевязи, широким крюком ударил в челюсть въедливого кавалериста. Судя по габаритам «раненого» офицера, таким ударом запросто можно было завалить коня. Однако ротмистр, стоявший перед ним, отнюдь не был конем. Не успел кулачный боец понять, что произошло, как рука его оказалась вывернута в плечевом суставе и намертво зафиксирована за спиной начальником патруля. В ту же секунду твердые, как абордажные крючья, пальцы фехтовальщика сомкнулись на гортани «фронтовика».

— Вы такой же подпоручик Смирнов, как я — Матильда Кшесинская — прима императорского балета! — почти ласково сообщил ротмистр. — Вас зовут Григорий Котовский. Вы беглый каторжник. Не так давно вы сбежали с Нерчинских рудников, убив двух конвоиров из револьвера, отнятого у одного из них. Не дергайтесь. Иначе мне придется сломать вам руку. Это я организовал ваш приезд сюда, и поверьте, в ваших интересах меня внимательно и спокойно выслушать.

Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так же, как те, кто ее создал.

Альберт Эйнштейн