– Поэты-пролетарии: Шарль Понси, Магю, Жильян.

– Письма Беранже и к Беранже.

Вернемся к тем зимним месяцам 1838-39 года на Майорке, когда, несмотря на все многочисленные хлопоты и заботы, поглощавшие ее время днем, Жорж Санд, тем не менее, по своей всегдашней привычке по ночам без устали писала. Она, как мы знаем, взяла с собой на Майорку неоконченного «Спиридиона», там же прибавила несколько эпизодов и окончательно переделала «Лелию». Наконец, там же написала статью о Мицкевиче.

Из писем Жорж Санд с Майорки, изданных и неизданных, мы узнаем о ходе ее работы и в то же время о последовательном и постепенном проникновении идеями Леру.

Мы уже приводили ее письмо от 14 декабря, где она пишет:

«Вот уже 25 дней, что «Спиридион» в пути, но я не знаю, получил ли его Бюлоз. Я не знаю даже, получит ли он его. Есть еще много других причин замедления, о которых я Вам не говорю, ибо все рассуждения насчет почты и местных дел излишни. Вы можете догадаться о них и рассказать Бюлозу. Я даже попрошу Вас заставить его поговорить на эту тему, ибо он, вероятно, в беспокойстве, в бешенстве, в отчаянии. «Спиридион», вероятно, прервался целую вечность тому назад, – этому я помочь не могу...

Я хотела послать Бюлозу много рукописей, но, с одной стороны, под гнетом стольких материальных хлопот я не могла написать много, а с другой, может быть, вследствие медленности и недостаточной верности сообщений до Бюлоза до сих пор ничего еще не дошло. Вы знаете Бюлоза: «Нет рукописи – нет и Швейцарца».[291]

15 января.

«Все то же молчание с Вашей стороны или прежняя невозможность получить вести от Вас. Я Вам посылаю последнюю часть «Спиридиона» через семью Флайнер, что, по-моему, самое верное. Будьте добры, тотчас передайте ее Бюлозу и заставьте его уплатить стоимость посылки, которая не из малых и которая касается милого издателя.[292]

Мы уже сказали, что на Майорке Жорж Санд окончила свою переработку «Лелии», начатую еще летом 1836 г. в Ла-Шатре, и заключение которой она изменила в более успокоительном духе, т. к. в это время Леру уже повлиял на ее мировоззрение в примиряющем направлении, ответив ей на вопросы, казавшиеся ей, в 1833 году, неразрешимыми и роковыми.

Мы приводили также выпущенную в «Корреспонденции» часть письма от 22 января:

...«Ночью я пишу «Лелию», которая будет почти совершенно переделанным произведением.

Довольны ли Вы концом «Спиридиона»? Я боюсь, что он произведет на Вас впечатление чего-то немного скомканного, укороченного под конец. Но как быть, раз проклятый журнал торопит»...

В ненапечатанном письме от 16 февраля Жорж Санд пишет той же M-me Марлиани:

«Теперь, дорогая, поговорим о делах. Я посылаю вам отсюда через Марсель и д-ра Ковьера манускрипт «Лелии», на который вы взгляните, если захотите, а также и письмо к Бюлозу, которое я прошу вас прочесть и передать ему самому, вместе с рукописью.

Попросите его зайти к вам и передайте ему рукопись не иначе как за наличные деньги, ибо мое положение таково, как я его ему изображаю... Я приеду в Марсель с самой малостью...

Просмотрев мою работу, вы увидите, что ее отнюдь нельзя будет считать перепечаткой...

Я напишу Леру из Марселя. До тех пор cпросите его, не захочет ли он исправить корректуры «Лелии». Не в типографском смысле, т. е. не точки и запятые, – это дело Бюлоза, а в философском. Там, верно, много неточных выражений и много неясных доказательств. Я даю ему неограниченное право действовать по своему усмотрению. Он возьмет на себя эту обузу и из дружбы ко мне, и из преданности тем идеям, которые я провожу в «Лелии». Ну хотя бы, например, из одного того, что я осмелилась вопрошать наш век обо всех этих вещах. Я думаю, что это полезно...».      

15 марта, уже из Марселя, еще раз возвращаясь к вопросу о поправке «Лелии» Пьером Леру, Жорж Санд пишет M-me Марлиани (Письмо неиздан.):

«Я не знаю, не сделала ли я нескромности, поручив Вам попросить Леру исправить «Лелию». Это большая работа, очень скучная, а он занят такими важными, такими превосходными трудами! Я умоляю Вас, дорогая, посодействовать тому, чтобы он мне отказал, если он проявит хоть малейшее к тому желание. Могу ли я когда-либо обидеться на существо, которое я почитаю, как нового Платона, как нового Христа»...

Про друга и сотрудника Леру, Жана Рено, Жорж Санд также отзывалась с не меньшим восхищением:

«Какое великолепное учение также и политическая экономия Рено! Я читала ее накануне нашего отъезда из монастыря вслух Шопену и Морису, которые не хотели пропустить ни слова. Вот философия и этика, как я их понимаю, – такие, что всякий свежий, не предвзятый ум может сразу приступить к ним, не будучи к нему подготовляем долгим учением и не занимаясь в течение долгого времени общепринятыми научными упражнениями. Правда, не всякую тему можно изложить столь ясно, но как он сумел воспользоваться именно данной темой! Решительно, это два человека будущего, и человечество, которое их теперь не знает, со временем воздвигнет им алтари»...

В напечатанном в «Корреспонденции» конце уже упомянутого нами урезанного письма от 22 января мы тоже читаем следующие строки, свидетельствующие о том, как Жорж Санд сильно увлекалась тогда учением Леру:

«Скажите Леру, что я воспитываю Мориса на его Евангелии. Пусть он довершит это, когда ученик выйдет из подростков (из возраста пажа).

До тех же пор для меня, уверяю вас, истинное счастье быть в состоянии формулировать ему мои мысли и чувства. Я обязана этой формулой Леру, точно так же, как я обязана ему многими новыми идеями и чувствами.

Когда вы увидите аббата Ламеннэ, пожмите ему руку за меня и напомните обо мне нашим друзьям в той мере, какую мы отмериваем каждому из них, и которая одинакова у вас и у меня».[293]

Жорж Санд недаром связала, таким образом, почти в одной фразе Леру и Ламеннэ. Начав осенью 1838 г. «Спиридиона» в сотрудничестве с Леру – как мы