Водитель врубает на полную мощь нечто совсем не мелодичное. Габриель-женщина просит сделать музыку потише и слышит в ответ, что в своей машине водитель делает то, что хочет.

Так Габриель чувствует на себе неудобства материального мира, тем более когда ты женщина…

Учитывая небольшой рост и слабость мускулов Люси, он не может в случае конфликта прибегнуть к физической силе. В зеркале заднего вида красуется похотливая физиономия водителя.

Габриель-женщина неприязненно ежится. В животе снова спазмы.

– Не переживайте, дамочка, скоро приедем.

Габриель-женщина чувствует себя потенциальной жертвой, отданной на произвол хищника. Словно подтверждая это впечатление, водитель широко улыбается, показывая зубы, и бесстыже облизывается.

Приехали!

– Готово, дамочка! А вы боялись… С вас тридцать пять евро.

Габриель-женщина отсчитывает запрошенную сумму.

– А чаевые? – возмущается таксист.

Габриель не отвечает и удостаивается сексистского ругательства.

Писатель убеждается, что все его прежние старания влезть в шкуру персонажа женского пола были негодными потугами. Только сейчас он начинает понимать, что к чему.

Он бежит к дому своего брата и нажимает кнопку домофона.

– Кто там?

– Люси Филипини.

– Пятый этаж, дверь справа.

Лифт сломан, Габриель-женщина поднимается по лестнице. Брат ждет на пороге.

– Чрезвычайно рад снова вас видеть, мадемуазель Филипини. Не думал, что вы… меня навестите. Не представляю, как вы раздобыли мой домашний адрес и…

– У вас найдется немного времени? Не пропало желание посидеть со мной в ресторане? Идемте, я проголодалась.

Тома накидывает плащ и ведет ее/его в шикарное бистро поблизости. Там он пропускает женщину вперед и предлагает столик с банкеткой. Габриель-женщина рад, что может попользоваться мужской галантностью. Он садится и незаметно сбрасывает туфли на высоких каблуках, от которых ужасно устал.

– Ваш визит – полная… неожиданность.

– Что хорошего тут можно заказать?

– Надо же, именно так выражался мой братец!

Он пугается, что манера говорить может его выдать, но собственный голос звучит успокаивающе. Этот высокий голос отличается, правда, от голоса Люси, каким он его воспринимал, когда он звучал не у него в голове.

– Чем вызвано ваше желание снова меня увидеть так скоро? Вы продолжаете расследовать смерть моего брата?

– Вы смастерили некрофон, не так ли?

– Как вы могли об этом пронюхать?!

Габриель-женщина ищет объяснение. Например, такое:

– Я узнала об этом от Габриеля на одном из наших сеансов. Он сказал, что беседовал с вами через этот прибор.

– Так это вправду был он, я действительно говорил с моим умершим братом…

– Ясно одно: у меня состоялась медиумическая связь с ним, и он рассказал мне о вашем приборе. Сказал, что прибор сломался. Вы его починили?

– Нет… К сожалению, сгоревшую деталь нелегко найти. Я ее заказал. Думаю получить ее на следующей неделе.

Официант подает им два меню.

– Блюдо дня – индейка с каштанами.

– Как насчет рыбы? – спрашивает Тома.

– Скат с каперсами.

– Я возьму это.

– Гм… Я веганка, – сообщает Габриель-женщина, вспомнив данное Люси обещание не подвергать ее организм опасности «трупоедения».

– Вегетарианского меню у нас нет, могу предложить салат «Цезарь» без бекона и курицы.

Габриель кивает в знак согласия.

– Как вам удалось сконструировать такой невероятный прибор? – спрашивает он.

Тома польщен интересом к своей работе. Он залпом выпивает стакан воды и наклоняется над столом.

– Понимаете, мадемуазель Филипини, до сих пор считалось, что есть только два способа изучать окружающий нас мир: химия и физика. Лично я думаю, что существует третья форма проявления материи. Возьмите пластинку с симфонией Малера и разрежьте ее на кусочки. Среди молекул вы не найдете нот симфонии. Спрашивается, где на этой пластинке находится музыка?

– Не знаю.

– Это нематериальная волна. Или взять птичку: ни в клетках ее мозга, ни в ее ДНК не найти мелодии ее песни. Если у вас две совершенно одинаковые птицы с одинаковой ДНК, то все равно…

– …все равно они будут чирикать по-разному?

– Вижу, вы начинаете понимать, куда я клоню. То же самое и с человеком. Сколько ни препарировать нейроны мозга Эйнштейна, формулу E=mc² там не найти. Сколько ни копаться в вашем мозгу или в вашей ДНК, ваших снов там нет. Мое открытие заключается в том, что в нематериальном мире есть нечто такое, чего не обнаружишь методами физики и химии. Третья, нематериальная форма.

– Волна, говорите?

– Она самая. Не имеющая никакой консистенции, но воздействующая на материю. При слушании симфонии Малера у меня происходит выделение эндорфинов. Песня птицы рождает у ее сексуального партнера желание совокупиться, вследствие чего на свет появляется яйцо. Формула E=mc² позволяет строить атомные станции, вырабатывающие электроэнергию для наших домов, они же позволяют изготовлять атомные бомбы для уничтожения этих домов. Но если поразмыслить, источник всего этого – мысль.

– Волна, только и всего…

Габриель ловит себя на том, что брат вызывает у него восхищение. Никогда раньше он не слышал от него таких четких и убедительных речей.

– Это позволило мне понять ваш пример с сахаром в чае. Я был слепцом. Незрячим. Университетское образование – это шторы, мешавшие мне видеть мир во всей его чудесной сложности. По той же причине я считаю, что никакой компьютер не сможет скопировать мысль моего брата. Максимум, что возможно, – это имитация некоторых особенностей его манеры письма.

– Вернемся к вашему некрофону.

– Я сказал себе: если кто-то говорит с мертвыми, значит, обязательно есть испускаемая и принимаемая волна. Я раскопал чертежи некрофона Эдисона, там упомянуто магнитное поле. Я стал перебирать магнитные волны и методом дедукции выявил узкую зону спектра, где могли бы находиться эти волны. Это волны широкой амплитуды, с гребнями, близкими к инфразвуку.

– Вот почему их улавливают кошки?

– Некоторые животные действительно общаются на этой длине волны: летучие мыши, дельфины.

Тома подсаживается к медиуму и кладет руку ей на бедро. Сознание Габриеля получает двойственный электрический разряд: женская кожа сигнализирует о приятном ощущении, но мысль, что к нему пристает брат-близнец, совершенно невыносима. Он отшатывается, при этом задевает коленом стол и опрокидывает бокал, разбивающийся вдребезги.