В общем, всё мирно, дружелюбно, хотя и не совсем дипломатично. Олег, как-никак, персона достаточно весомая, чтобы быть встреченной лично наместником. Но на фоне всего остального это мелочь. А вот пару дромонов мелочью не назовёт никто.

Нет, Сергей понимал, что между хузарами и ромеями теснейшая связь и при этом весьма острая конкуренция. В его время богатые иудеи из Византии чувствовали себя в Итиле даже свободнее, чем в родном Константинополе. Что, впрочем, не мешало хузарам вести торговлю по параллельным, минующим Византию, товаропотокам.

Вопрос в том, насколько плотно здешняя торговая верхушка завязана на Константинополь. Вернее, насколько она им куплена. Ест ли она с ладони василевса ромеев или всё-таки действует самостоятельно? И насколько расположен к Византии здешний наместник Булан. Нет такой власти, которая относилась бы к деньгам равнодушно. И как это ни прискорбно, именно у византийцев в здешнем географическом ареале золота больше, чем у прочих. Причём намного больше.

В общем, будь воля Сергея, он, увидав на рейде дромоны, рванул бы отсюда на всех парусах и вёслах.

Но воля была – великого князя Олега, а не отрока Вартислава. И теперь этот самый отрок послушно шагал вверх по дороге вместе с остальными дружинниками киевского князя.

– Бывал здесь? – спросил Сергей у Машега.

– Нет.

Молодой хузарин активно вертел головой, изучая окрестности, и по выражению лица его было заметно: увиденное ему нравилось. Надо полагать, мощь хузарского города Самкерца грела его патриотические чувства.

* * *

А вот желание здешнего правителя обрести самостоятельность вряд ли можно было считать патриотизмом.

А желание отделиться у Булана имелось. В этом источники киевского князя не обманули. Просто информация, которую получил Олег, была неполной. Узнай же он, как обстоят дела на самом деле, может, и не рискнул бы нанести сюда визит.

А может, и рискнул бы. Великий князь был хитёр, удачлив и предусмотрителен ровно настолько, чтобы извлекать пользу даже из враждебности врагов. Что, впрочем, было не ново. Римские политики играли в эти игры очень давно. И вполне успешно. Потому шансов переиграть их у киевского князя было ничтожно мало. Тем более не зная истинного распределения сил. Те же, кто знал, были уверены, что князь русов – медведь, угодивший в ловушку, прельстившись исходящим оттуда запахом мёда.

Бывали, конечно, случаи, когда поймавший медведя охотник вдруг понимал, что охотник здесь уже не он… Но, скорее всего, не в этот раз. Там, где в игру вступало ромейское золото, мало кому удавалось перебить ставку.

* * *

Правителя Самкерца назвали Буланом в честь пращура, обратившего народ в веру Единого. Великому хакану Беньяху Булан приходился двоюродным братом. Самкерц был наследственным владением Булана, но владением зависимым. После смерти отца Булану, старшему и единственному выжившему из сыновей, пришлось принести дары и клятву верности, чтобы получить то, что принадлежало по праву. Принести или умереть.

Тогда было так.

Но теперь по-другому.

До прибытия в Самкерц русов оставалось три дня, когда правитель Самкерца Булан остановился у дома пророка, которому поклоняются христиане. Он пришёл сюда один, ведь семеро телохранителей, окруживших Булана, для хакана Самкерца – ничто. И теперь он стоял и ждал, когда из узких дверей появится его будущее.

– Да будут плодовиты твои стада и жёны, хакан!

Булан поморщился. Ромей употребил старинную формулу, мало подходящую к нынешнему моменту. Ну хоть поклонился.

С ромеем – трое. Двое держат сундучок, третий – факел.

Булан всегда знал, что с ромеями можно договориться. Вернее, так: поддержку Константинополя всегда можно купить. Вопрос: сколько они возьмут за то, чтобы он, Булан, увел Таматарху из-под власти Беньяху? Теперь он знал: идеальной для ромеев ценой является клятва верности ромейскому автократору.

Вот только Булана эта цена не устраивала. Да, связи его рода с Константинополем и провизантийской партией при дворе давние и крепкие. Однако именно поэтому он очень хорошо понимал: титул наместника византийской провинции ничуть не лучше того, что у него есть. Пока ромеи хотят тебя заполучить, золото течёт от них к тебе. Но как только они получат желаемое, то золотой поток двинется в противоположную сторону.

К сожалению, Булану нечего было предложить ромеям, кроме того, что у них фактически уже было. Ведь большая часть товаров Самкерца итак уходила в Византию или приходила оттуда.

К счастью, три месяца назад кое-что изменилось. Когда в Самкерце появились посланцы хакана русов и у наместника, желавшего стать хаканом, появилась альтернатива.

Выбирая между русами и ромеями, Булан колебался недолго. Ведь ни один пастух в здравом уме не станет искать помощи у волчьей стаи. А вот волчья шкура, она, да, может стать предметом торга.

Правда, сначала золото за эту шкуру ромеи предложили брату Беньяху. «У ромеев и хузар – общий враг», – сказали послы. Хузары итак немало пострадали от русов, а что будет, когда русы станут ещё сильнее? Разве не в интересах хакана покончить с Олегом? Да ещё и получить за это золото? Сплошные выгоды.

Беньяху ответил уклончиво. С русами у него сейчас мир, нарушить который из-за золота было бы нечестно. Да и проблем от русов меньше, чем от нахлынувших в хузарские степи печенежских орд. Однако если золота будет действительно много, то вопросы чести могут быть несколько изменены.

В общем, шла привычная обеим сторонам торговля, где жадность конкурировала со страхом. Причем ромеи опасались даже не столько архонта русов, сколько того, что тот объединится с булгарским кесарем Симеоном[18].

У Булана хватало ушей во дворце, чтобы быть в курсе всех переговоров. И когда вдруг оказалось, что волк готов сам принести свою шкуру, Булан своего не упустил.

– Да будут плодовиты твои стада и жёны, хакан!

– И тебе того же, спафарий, – холодно произнёс наместник Самкерца. – Принёс?

– Слово василевса неизменно, хакан.

Булан погладил бороду и спрятал в ней усмешку. Вряд ли в этом мире есть что-то более изменчивое, чем слово повелителя Византии. Разве что имя того, кто именуется василевсом.