— Так в этом мы с вами опять сходимся, отче! Так как считаем именно обязательным условием, что мораль и нравственность должны быть уздой и для людей-творцов. Иначе, вы правы, можно и нацистских или японских изуверов оправдать, которые живых людей резали — для науки. И здоровый консерватизм тоже полезен — чтобы, как говорят, "с грязной водой и ребенка не выплеснуть". Так что здесь вам беспокоиться не следует. А что до попыток сравниться с Богом, то, по данным науки будущего, реальное Мироздание наше может быть столь велико, что то, что мы зовем Вселенной — лишь его мельчайшая часть. И как это Мироздание могло возникнуть из полного ничего — а это в будущем главная теория появления мира — пока точно не ясно ни у нас, ни в будущем. Даже если мы, люди, научимся строить и разрушать целые планеты — мы все равно будем все так же бесконечно далеки от подобных божественных возможностей. А вот вселенную меньшего порядка — мы, в какой-то мере, уже создали. Когда время расщепилось (из-за случайной природной аномалии или Божьим попущением — это уже по-разному можно рассматривать) и пошло двумя отдельными потоками: там, где все по-прежнему, и тут, где стрелка уже переведена. И куда мы теперь летим дальше — в тупик, под откос, или все же в лучшее будущее, зависит только от нас, ни мне, ни вам с этого поезда уже не соскочить. Там от новой войны удержались, до поры до времени, что дальше будет, и предположить страшно, противоречия-то растут и должны быть как-то разрешены. А что здесь будет, одному Богу достоверно известно — если он конечно, есть.

— Снова впадаете в грех, сын мой?

— Отче, оставим теологические споры на более спокойное время. А пока мы имеем кризис — и у Парижа все шансы сыграть ту же роль, что Сараево в 1914 году. Вы понимаете, что если начнется, то Апокалипсис наступит по всей земле? Не будет, как в той войне, нейтральных, ни Швейцарии, ни Ватикана — не отсидитесь. И прямыми участниками драки станут также все страны, где базируются американские бомбардировщики, или через чье воздушное пространство они пролетают. А косвенные последствия, от которых мало не покажется, накроют всех.

— Вы тоже будете воевать. И ваше оружие еще более смертоносно.

— Отче, тут я вынужден прояснить государственную политику СССР. "Нам не нужен мир, где не будет нас". Если дело дойдет до выживания нашей страны и народа — то лучше уж, как под танк с гранатой, и гори все атомным огнем. Но нам не нужен этот конфликт и мы никогда не начнем его первыми. А вот они — уже готовы начать.

— Что ж, если Ватикан называют одним из влиятельнейших игроков на мировой арене… Если позволите, я сегодня же вылечу в Рим, вечерним рейсом "Алиталии". Чтобы переговорить с Его Святейшеством по нашему вопросу.

— Поскольку, отче, наши интересы совпадают — то могу предложить вам Ту-104. Самолет правительственной эскадрильи ждет на аэродроме в получасовой готовности к вылету. В этом случае вы встретитесь с Его Святейшеством не завтра утром, а уже сегодня вечером. В текущей политической ситуации — полсуток форы могут многое решить.

(фантазия). Кольер уикли. Третья Мировая война. Выпуск 6.

В-47 одиноко летел в ночном французском небе.

Под крылом было сорок тысяч футов высоты. И истерзанная земля, по которой прокатился броневой вал русской агрессии. Пока держался плацдарм у Гавра, оборонялся Брест — но было ясно, что несчастная Франция обречена на советское рабство, как еще недавно было рабство немецкое. Симптоматично, что вместе с советскими войсками землю Шампани, Пикардии, Бургундии, Нормандии топтали дивизии Фольксармее ГДР, где нередко служили те же, кто входил в поверженный Париж в сороковом. Все повторилось, и Париж снова пал, и русские и немецкие колонны промаршировали возле Эйфелевой башни. После чего в Елисейский дворец торжественно въехало коммунистическое правительство Тореза — роль которого сводилась лишь к трансляции для населения приказов русских комендатур.

И говорят, что в Шампани уже организуются колхозы — наступающую армию надо ведь кормить. А несогласных везут даже не в ГУЛАГ, это было бы слишком далеко для русских железных дорог, загруженных военными перевозками — а в спешно восстановленные заведения на территории ГДР, такие как Освенцим и Маутхаузен. А когда нет вагонов, чтобы вывезти враждебный элемент, то его расстреливают на месте. Как пишет "Правда", Франция неудержимой поступью идет по пути коммунизма. Ну а если половина народа при этом погибнет, то это допустимые жертвы.

На севере сражалась Англия. Прошлой ночью Советы сбросили атомную бомбу на Ливерпуль. Невзирая на то, что в этом городе, средоточии британского пролетариата, со времен войны с Гитлером были наиболее сильны симпатии к СССР. Что сейчас думают о коммунизме английские докеры — те, кто остался в живых? Ибо выбор целей для русской авиации был очевиден: бомбили прежде всего порты, через которые в Британию поступала американская помощь и жизненно необходимые товары. А третьего дня целая эскадрилья русских реактивных бомбардировщиков сбросила на Лондон целых шесть Бомб — и больше нет ни Биг Бена, ни Букингемского дворца, огромные потери среди гражданского населения. После чего в Объединенном штабе союзных вооруженных сил было принято решение, нанести ответный удар.

В Венсенне под Парижем, в старом королевском дворце расположился штаб русского Западного фронта. И очень важно не промахнуться, всего на несколько миль — а то снесем к чертям Париж, одну из старейших европейских столиц, центр моды и культуры. На радиомаяк не было надежды, русские научились ставить помехи — и потому штурман в передней кабине решал архисложную задачу вывести самолет в нужную точку и в нужное время, с допустимой ошибкой. Ту же задачу сейчас решали штурманы других двух самолетов, летевших совершенно самостоятельно — и оставалось лишь верить, что рассчитанная штабом вероятность столкновения над целью в ночном небе была пренебрежимо мала. А также надеяться, что русские еще не успели насытить ПВО Парижа в такой же мере, как подступы к Москве, Ленинграду и Берлину. У Советов была отличная ПВО, попытки налетов в первые дни на территории СССР и ГДР оказались самоубийством для экипажей. Каких-то успехов удалось добиться, лишь нанося удары по наступающим вражеским войскам, а особенно по целям в их ближнем тылу — мостам, железнодорожным станциям. И вот теперь — их самый главный штаб на театре военных действий. Это еще не победа, и даже не надежда на мир — но гибель сразу нескольких хороших военачальников бесспорно, внесет разлад в четкую работу их военной машины.

Мигают лампочки на приборной доске — индикатор чужих радаров. И скользят в небе тени, едва различимые на фоне звезд — русские ночные истребители. Полный газ моторам, пачки диполей за борт! Скорость В-47 лишь чуть уступает скорости "мигов" и "яков", есть шанс оторваться. Истребители нас потеряли, но атакуют кого-то позади, в стороне, вот уже несется к земле горящая комета. Это один из наших, других тут быть не должно. Простите, парни, но ценой своих жизней вы выиграли для нас шанс. Удастся ли нам его реализовать — или через несколько минут мы также погибнем?

— Сэр, сигнал на частоте… Пеленг 120, надо изменить курс.

Было сказано на инструктаже — за пять минут до "часа Х" в районе цели начнет работать рация на привод. А за две минуты и дальше до самого конца, объект будет обозначен зелеными ракетами. Кто они, те бесстрашные, обеспечивающие наш меткий удар — наши американские рейнджеры, британские коммандос, или французские патриоты? Сделавшие это ценой своих жизней — ведь у штаба такого уровня обязана быть сильная охрана, и с радиопеленгаторами. И героям, обозначив себя, нельзя уйти с места — а пять минут, это очень много для того, чтобы русские засекли передачу и подняли по тревоге подразделения охраны. Ну а после, лишь продержаться, не быть убитым до того, как бомбардировщики выйдут на боевой курс. И сгореть под нашей Бомбой вместе с русскими генералами.