Да, я сказал чепуху, не задумываясь над ее смыслом. Но ведь французы поверили?

Снова Де Голль, Президент Франции.

Неужели, правда? То, что передали мне русские вчера.

Они предупреждали меня про тот день, и даже советовали прислать на площадь Бастилии двойника. Месье Ив Фалардо, бывший актер театра в Тулузе, должен быть мне благодарен, что я сохранил ему жизнь — вряд ли он сообразил бы в первый же миг упасть на пол кафедры — тем, кто никогда не бывал под обстрелом, то есть почти всем гражданским, свойственно теряться в первый момент и думать над тем, что происходит, пытаться понять, что лучше делать — что частенько и есть верная смерть. А те, кто получил боевой опыт — делают то, что нужно, уже не задумываясь, интуитивно. Один снаряд попал совсем рядом, погибли Бертран и Фортье из моей охраны, и еще трое раненых, а площадь местами напоминала скотобойню. И это оказывается, мизер перед тем, что будет сейчас… если это правда.

Если американцы и правда предусмотрели, что их самолет может "случайно" уронить атомную бомбу над чужой столицей. В Норвегии посол США угрожал королю тем же самым. А отчего норвежский король, поспешив обличить американскую угрозу в ООН, вдруг резко сбавил тон после того, как с ним кулуарно переговорил представитель США — не оттого ли, что услышал, с Осло может произойти то же что с китайским Сианем?

— Он блефует! — подал голос генерал Шалль. — Атомную бомбардировку невозможно выдать за случайное падение оторвавшейся бомбы, как плел тот их дурак в Норвегии — на всех атомных бомбах предусмотрена система предохранителей именно на случай падения самолета или другой аварии. Переключить бомбу "на взрыв" можно только сознательными действиями экипажа и только по приказу их командования. А американцы никогда не отдадут приказ бомбить французский город из-за одного своего агента. Неужели вы думали, месье Ренкин, что командование французских ВВС не учло возможность аварий, когда позволяло вашим самолетам с атомными боеприпасами летать над нашей территорией?

Блефует? Если бы в Белом Доме не Эйзенхауэр сидел. Тот, кто придумал для немецких пленных особый статус DEF — Disarmed Enemy Forces, не военнопленные, на которых распространяются все принятые конвенции, а "разоруженные вражеские силы", с которыми можно делать что угодно, при полном соблюдении международного права[32]. По этой же логике, он мог изобрести и "войну без войны", когда на страну, вызвавшую американское неудовольствие "случайно" роняется Бомба, а после приносятся лицемерные извинения, вместе с требованием капитуляции, иначе можем повторить! "Политика большой дубинки" — так называлось, когда США высаживали свою морскую пехоту где-нибудь в Панаме, при этом вовсе не объявляя войну, ну а для Европы вполне могли придумать "политику атомной дубинки", потяжелее. Выглядит дико — но к сожалению, вполне реально, исключить такое нельзя!

— Разбираться, кто виноват, будут потом! Свалят все на экипаж, подвергнут взысканию за уничтожение вашего прекрасного города без санкции нашего Конгресса… — презрительно хмыкнул Ренкин (на деле изо всех сил старающийся изображать презрение и высокомерие, пока его мозг лихорадочно подбирал слова). - тех, кто здесь выживет, это сильно утешит?! И вы, господин Президент, будете нести реальную ответственность за это! Повторяю, дайте мне выйти на связь с посольством!

— Ты лжешь, сволочь! — рявкнул Рауль Салан.

— Тихо, — скомандовал де Голль. — Кто здесь оператор этой зоны ПВО?

Один из офицеров, стоящих у стены, сделал шаг вперед — я, господин Президент! Капитан Лебрюн!

— Что это за самолет? Вот этот, на экране. Куда он летит?

Через минуту, ответ:

— Бомбардировщик В-36, ВВС США, на боевом патрулировании, сейчас следует на базу в Англию после полета по маршруту над Средиземным морем. В настоящий момент, его курс 280, скорость 400, ожидается что пройдет от нас к востоку, километрах в тридцати. О, мой генерал!

— Что случилось?

— Господин Президент, цель увеличила скорость и изменила курс. Сейчас он идет прямо на Париж. Будет над нами через пятнадцать минут.

И тут раздался нервный хохот. Смеялся американец ("О, Боже, неужели чудо?! По какой бы причине самолет вдруг не повернул — я спасен!"):

— Проклятые лягушатники, вы видите, Америка своих не бросает. Немедленно отпустите меня и предоставьте связь с посольством США! Тогда, может быть, мы еще успеем остановить наше возмездие. Будьте благоразумны!

— Проклятье! — Моррис Шалль побледнел. — Нет, это невозможно! Наверняка случайное изменение курса! Чертовым американским пилотам не запрещено летать над Францией тем путем, какой им нравится! Они вообще-то частенько пролетают над Парижем — традиция у них, видите ли, такая!

— Может быть, случайное, а может быть, и нет, — голос де Голля приобрел неколебимую твердость. — Я сейчас несу ответственность за жизни французов, господа. Генерал Жуо, вы хотите заслужить прощение? Тогда вы отдадите приказ вверенной вам дивизии. Поднять все истребители, которые есть поблизости, и немедленно принудить этого, к посадке. При неподчинении — сбить! Предупредите, что дело идет о жизни и смерти!

— Шарль, — Салан вытер внезапно вспотевший лоб. — Три года назад чуть не началась война между США и СССР — из-за того, что какие-то придурки-пилоты решили просто пошутить, сбросив на русский город метеозонд, по крайней мере я слышал такую версию событий. Если и на этом самолете летят похожие, просто решившие полюбоваться на Эйфелеву башню по дороге…

— Тогда в их гибели будет виноват этот американский месье, давший нам ложную информацию о целях этого бомбардировщика, — жестко ответил де Голль. — ну а мы принесем все необходимые извинения, или вы думаете, одним лишь янки дозволены такие игры? И выдадим лично этого месье на суд его соотечественникам, пусть разбираются с тем, что он здесь сказал. При полном зале свидетелей.

Ренкин перевел дух, поняв, что не умрет. По крайней мере — прямо сейчас.

В небе над Францией, близ Парижа, это же время.

Чтобы летать в экипаже стратегического бомбардировщика — надо очень любить летать.

Иначе не вытерпеть ни за какие деньги — почти сутки сидеть в тесном кресле, под оглушительный шум моторов. Если даже пассажиры, пересекающие Атлантику, пока в большинстве предпочитают делать это на борту океанского лайнера, пять суток в комфортабельной каюте, на судне и ресторан есть, и танцзал, и бассейн. И только те, кто очень спешат, терпят двадцать часов на борту "супер-констеллейшена", хотя и там стюард свежеприготовленный обед развозит, лобстеры с шампанским, за счет авиакомпании. А на В-36 — при том, что он размером побольше "констеллейшена" — для экипажа пространства минимум, больше двух третей длины и объема фюзеляжа, это бомбоотсек, над которым тоннель, соединяющий носовую и кормовую гермокабины, столь узкий, что по нему тележка ездит, чтобы двадцать пять метров ползком не ползти. А ползти приходится, поскольку в кормовой кабине все удобства, и отсек для отдыха, шесть коек в два яруса, как в купе вагона, и туалет (ну не терпеть же сутки), и столовая, размером тоже не больше купе, и конечно, на обед никаких лобстеров, исключительно сухпай. Нет таких мучений у истребителей — им, лишь взлететь и сесть, максимум час в небе. Хотя погоны, чины и выслуга те же самые.