— Я думаю, по булыжникам, летящим на нас снебес, — ответил ему Вэнион. — Это будет означать, что баллистыМартэла приведены в полную боевую готовность, и он лишь проверяет их передначалом штурма.

— И, вероятно, вскоре после этого стоит ожидатьпоявления Мартэла в подземном ходе?

— Да, — кивнул Вэнион. — Думаю, он не рискнетсунутся туда раньше.

— Что ж, все сходится, — проговорил весьмадовольный собой Долмант. — Пусть Спархок и генерал Делада остаются настенах до первых булыжников, а затем они отправятся в подземелье и подслушаютразговор Энниаса с Мартэлом. Если солдаты из охраны Архипрелата не смогутудержать свои позиции у входа в акведук, то Сефрения его просто разрушит. Такмы не допустим тайного нападения на Базилику, раздобудем необходимые намдоказательства против Энниаса, да и вообще мы можем взять его с Мартэлом подстражу. Ну, так что, Вэнион?

— Прекрасный план, ваша светлость, — ответилВэнион с ничего не выражающим лицом. От него, как и от Спархока, не ускользнуливсе те просчеты, которыми грешили рассуждение Долманта. Казалось, годы слегкапритупили военное чутье бывшего пандионца. — Однако, вы кое-что упустилииз виду, — добавил Вэнион.

— Да?

— Как только рухнут стены, нам уже здесь, на улицахвнутреннего города, придется противостоять натиску целых орд мартэловскихнаемников.

— Да, это ты верно заметил, — слегка нахмурившисьпроговорил Долмант. — Однако давай все же отправимся и поговорим сгенералом Деладой. Я уверен, все как-нибудь образуется.

Вэнион вздохнул и вышел из комнаты вслед за патриархомДемоса.

— Он всегда был такими? — спросил СпархокСефрению.

— Кто?

— Долмант. Кажется, он всегда надеется на лучшее и накакой-то счастливый случай.

— Это все ваша эленийская теология, дорогой мой, —улыбнулась Сефрения. — Долмант свято верит в неотвратимость судьбы и то,что наши жизни в руках провидения. Такая вера совсем не по душе нам, стирикам.Но, кажется, ты чем-то огорчен, дорогой мой?

— Да, матушка, — вздохнул Спархок. — Послетого, как Перрейн поведал нам всю правду, все мои предыдущие рассуждения неимеют смысла. Я больше не могу приписывать появление этой тени Азешу.

— Тебе обязательно нужны доказательства, Спархок?

— Прости, что?

— Из-за того, что ты не можешь этого доказать, ты ужеготов совсем распроститься с идеей. Ты все пытался подогнать свою логику подсвои ощущения. Ты чувствовал и верил, что Азеш посылает эту тень. Для меня,например, этого достаточно. Я больше доверяю твоим чувствам, чем твоей логике.

— Но послушай… — возразил Спархок.

Сефрения мягко улыбнулась.

— Я думаю, пришло время отбросит в сторону логику, иполагаться на свою веру, Спархок. Кажется, признание сэра Перрейна уничтожаетлюбую связь между этой тенью и попытками убить тебя.

— Боюсь, что так, — признал рыцарь. — И, чтоеще хуже, я уже давно не видел этой тени.

— То, что ты ее не видишь, не означает, что ее здесьнет. Опиши мне поподробней, что ты чувствуешь, когда она является перед тобой.

— По моему телу пробегают мурашки и меня одолеваетвсепоглощающее чувство, что чем бы это ни было, оно меня ненавидит лютойненавистью. Меня и раньше ненавидели, Сефрения, но не так. Это что-то нечеловеческое.

— Что ж, тогда мы можем на это опереться. Это нечтосверхчеловеческое. Что-нибудь еще?

— Я боялся этой тени, — бесстрастно признался он.

— Ты? Я думала, тебе неизвестно значение этого слова.

— Прекрасно известно.

Она задумалась, а потом произнесла:

— Твоя теория была достаточно зыбкой. Неужели тыдумаешь, что Азеш послал бы убить тебя какого-нибудь разбойника, чтобы потомгоняться уже за ним, пытаясь отобрать Беллиом?

— Да, пожалуй, это был бы слишком долгий путь.

— Именно так. Поэтому, давай рассматривать все попыткипокушения на твою жизнь как чистейшее совпадение.

— Ну что ж, попробуем.

— Положим, что Мартэл завербовал Перрейна по своемусобственному почину, не советуясь с Энниасом. А тот, в свою очередь, связан сОттом.

— Я тоже не думаю, чтобы Мартэл стал бы лично иметьдело с Оттом.

— Я бы не стала с уверенностью утверждать это. Но,положим, что убить тебя было целиком и полностью идеей Мартэла, а не Отта илиАзеша. Это залатает дыры в твоей логике. Таким образом, появление тениувязывается с Азешем и не имеет ничего общего с попытками покончить с тобой.

— Тогда к чему она?

— Следить за тобой. Азешу необходимо знать, гденаходишься ты, ну, и, конечно, его драгоценный Беллиом. Это и объясняет то, чтоты всегда видишь тень, когда достаешь самоцвет из мешочка.

— От всего этого у меня просто голова раскалывается,матушка. Если все произойдет так, как задумал Долмант, и мы сумеем захватитьМартэла с Энниасом, надо будет устроить им хороший допрос. Может быть, этоизлечит мена от головной боли.

Генерал Делада, командующий личной охраной Архипрелата, былкоренастый и крепко сбитый человек с коротко остриженными рыжеватыми волосами илицом, изборожденным морщинами. Несмотря на то, что он командовалцеремониальными войсками, это был настоящий воин. Он носил начищенный стальнойнагрудник, круглый щит и традиционный короткий меч. На нем был малиновый плащпо колено, а на голове красовался шлем без забрала, с укрепленным на немконским хвостом.

— Они действительно такие громадные? — спросил онСпархока, когда они оба смотрели на дымящиеся руины с плоской крыши дома,расположенного под стеной внутреннего города.

— Право, не знаю, генерал Делада, — пожал плечамирыцарь. — Я их не видел. Берит говорит, что они по меньшей мере величиной сдом.

— И они могут расшвыривать камни величиной с быка?

— Так, по крайней мере, говорят.

— Куда катится этот мир…

— Да уж. Все придумывают, изобретают чего-то, —мрачно проворчал Спархок.

— Этот мир был бы гораздо лучше, если мы перевесили бывсех этих ученых и изобретателей, сэр Спархок, — отозвался Делада.

— И законников тоже.