Когда от внешнего города остались одни руины, Мартэлдоставил к внутренним стенам свои осадные орудия и начал постоянный обстрелгорода. Камни посыпались на крыши домов, убивая без разбору и солдат, и мирныхжителей. На рычаги некоторых катапульт Мартэл приказал прикрепить бочонки,которые наполняли тяжелыми арбалетными стрелами, обрушивая на город несущий смертьдождь. Затем последовали горшки с горящей смолой и маслом. Дома начали гореть,улицы заполнились удушливым черным дымом. Однако огромных камней размером слошадь не было.

Под управлением лорда Абриэля защитники осажденного городаначали строить свои собственные катапульты, но, если не считать обломковразрушенных домов, у них под рукой не было почти ничего, что можно было быметнуть в мартэловы войска.

Гарнизон держался, каждый камень, каждый огненный шар,каждая стрела, падающие на них с неба, только увеличивали их ненависть косаждающим.

Еще через день, когда полночь уже миновала, начался первыйнастоящим штурм. С юго-запада накатилась волна вопящих рендорских еретиков,намереваясь атаковать ветхую сторожевую башню на углу южной стены. Защитникиустремились к этому месту и обрушили на них целую тучу стрел из луков иарбалетов. Люди в черной одежде падали у подножия стены как скошенная пшеница.Крики агонизирующих людей повисли над полем битвы. Но черная волна рендорцевподкатывалась снова и снова, люди, охваченные религиозным безумием, не замечалипотерь, не замечали даже собственных смертельных ран и продолжали снова и сновабросаться на стены.

— Смола! — прокричал Спархок солдатам, яростнопускающим стрелы из луков и арбалетов по нападающим. Котлы с кипящей смолой,стоящие на козлах, подтащили к краю стены. Огненная жидкость полилась наосаждающих у подножия стены, на поднимающихся по приставным осадным лестницам.Визг обожженных заглушил предсмертные стоны, люди, превратившиеся в сгусткиогня, валялись по земле, сыпались с лестниц.

— Факела, — приказал Спархок.

Полусотня факелов полетела со стены вниз, чтобы поджечь лужисмолы и гарного масла у стены. Огромные языки огня принялись жадно лизатьпокрывающиеся копотью камни, сжигая все еще поднимающихся по лестницамрендорцев. Охваченные пламенем люди съеживались, ссыхались на глазах, какмуравьи, к которым поднесли горящую щепку, и падали прямо в огонь.

Однако, не смотря на все эти потери, рендорцев как будто нестановилось меньше. Все новые и новые черные толпы надвигались, все новые иновые лестницы приставлялись к стене. С обезумевшими глазами, некоторые даже спеной у рта, фанатики кидались на лестницы, даже не дождавшись, пока их какследует установят. Защитники отталкивали лестницы длинными шестами с рогаткойна конце, и лестницы падали по длинной дуге, неся людей на себе к смерти. Сотнирендорцев, стараясь избежать стрел, столпились у самого подножия стены и теперьпытались вскарабкаться наверх.

— Свинец! — скомандовал Спархок. Это было идеейБевьера. Каждый из многочисленных саркофагов в склепе под Базиликой был украшенсвинцовым изображением того, кто там находился в полный рост. Теперь саркофагиостались без украшений, а свинец был расплавлен. Кипящие котлы стояли по краюпарапета. По приказу Спархока их перевернули, и серебристый поток жидкогометалла хлынул на столпившихся вне досягаемости для стрел лучников иарбалетчиков рендорцев. На этот раз крики длились недолго — облитый кипящимсвинцом, человек умирает быстро. Скоро под стеной в живых не осталось никого.

Но упорство рендорцев на этом не иссякло. Последовал новыйштурм. На этот раз нескольким все же удалось прорваться на парапет. Солдатыцеркви встретили их с храбростью, порожденной отчаянием, и сдерживали довольнодолго, пока рыцари Храма не пришли им на помощь. Во главе одетых в черныедоспехи пандионцев был Спархок. Он ритмично размахивал из стороны в сторонусвоим тяжелым мечом; стоявшие на его пути попадали как будто в молотилку, и емуне составило большого труда проложить себе путь сквозь кучу визжащих врагов.Запястья, руки целиком, головы вылетали из-под его клинка и дождем сыпались навзбирающихся по лестницам атакующих. Кровь заливала истертые за многие векакамни парапета, да и доспехи рыцарей скоро стали из черных красными, сплошьзалитые кровью. Меч Спархока распластал очередного рендорца от шеи до паха.Высокий, худой человек, только что оравший и размахивающий заржавленной саблей,рухнул наземь двумя безобразными дергающимися окровавленными половинами.Следующий взмах окровавленного клинка Спархока снес верхнюю половину теларендорца, стоящего за первым. Силой удара его отбросило к бойницам. Ноги, всееще судорожно брыкающиеся, остались на парапете, а туловище, перекинувшисьчерез зубцы, медленными толчками спускалось вдоль стены, по мере того какраспутывались парящие в холодном ночном воздухе кишки, соединяющие его с нижнейполовиной.

— Спархок! — прокричал Келтэн, видя, что рукаСпархока начала уставать. — Передохни, я возьму твою работу на себя.

Жестокая рубка продолжалась, пока на стене не осталось ниодного рендорца и все лестницы не были отброшены. Люди в черных одеждах кружилиеще внизу, то тут то там падая жертвами стрел и камней, сбрасываемых на них состены.

Но пыл их угас, и вскоре, окончательно бросив свои усилия,они разбежались.

Часто и тяжело дыша, вернулся Келтэн, утирая свой мечкакой-то ветошью.

— Добрая была драка, — сказал он ухмыляясь.

— Сносная, — сдержанно согласился Спархок. —Хотя эти рендорцы — никудышные вояки.

— Это были лучшие из всех, что у них есть, —рассмеялся Келтэн и хотел ногой спихнуть нижнюю часть перерубленного рендорцасо стены.

— Оставь его здесь, — быстро сказалСпархок. — Пусть следующей волне осаждающих будет острастка. Да, скажилюдям, которые будут убирать трупы, чтобы они оставили несколько отрубленныхголов. Мы насадим их на колья и расставим вдоль стены — с той же целью.

— А, наглядные примеры, — сказал Келтэн.

— Ну а почему нет? Ведь должен человек, атакующийзащищенную стену, знать, что с ним случится.

На окровавленный парапет быстро поднялся Бевьер.

— Улэф ранен! — прокричал он, подбегая. И тут жеобернулся назад, показывая на раненного товарища. Солдаты церкви расступились,давая увидеть распростертое тело. Еще не остыв, видимо, от горячки боя, Бевьерпродолжал машинально размахивать Локамбером.

Улэф лежал на спине, глаза его закатились, из ушей стекалитонкие струйки крови.

— Что с ним? — спросил Спархок у стоящего рядомТиниена.

— К нему подобрался сзади рендорец и дал топором поголове.

Сердце Спархока ухнуло куда-то вниз.

Тиниен снял с Улэфа рогатый шлем и осторожно ощупал головусветловолосого генидианца.