— Кажется, голова-то цела, — сказал он.

— Может, удар был не так уж и силен? — предположилКелтэн.

— Да нет, я видел. Этот рендорец постарался — такойудар мог расщепить голову Улэфа как дыню, — Тиниен нахмурился и постучалпальцем по расширенному основанию витого рога на шлеме генидианца. Потом,заинтересовавшись, внимательно осмотрел шлем со всех сторон. — Ни единойцарапины, — удивленно пробормотал он, потом взял кинжал и полоснул им порогу. На блестящей поверхности не появилось даже царапины. Вконец охваченныйлюбопытством, он поставил шлем на землю, и несколько раз рубанул по рогу боевымтопором Улэфа, но не смог отщепить ни кусочка. — Просто удивительно, —сказал Тиниен. — Ничего тверже мне встречать не приходилось.

— Что ж, может быть именно благодаря этому мозги Улэфавсе еще внутри головы, а не размазаны по камням, — заметил Келтэн. —Однако не сказал бы все-таки, что он выглядит хорошо. Давайте-ка отнесем его кСефрении.

— Верно, вот и сделайте это сейчас. Я, к сожалению, немогу пойти с вами, — огорченно вздохнул Спархок. — Мне необходимопоговорить с Вэнионом.

Магистры всех четырех воинствующих орденов стояли нанекотором отдалении от городских стен и следили за ходом сражения.

— Сэр Улэф — ранен, — доложил Спархок Комьеру,подойдя к ним.

— Наверное, ему плохо? — рассеянно спросил егоВэнион.

— Никогда не слышал про такие ранения, от которыхчеловеку становилось бы хорошо, — едко заметил ему Комьер. — Что сним произошло, Спархок?

— Один из рендорцев нанес ему сильный удар топором поголове.

— Ну, если по голове, то с Улэфом все будет впорядке. — Комьер постучал костяшками пальцев по своему шлему, увенчанномурогами великана-людоеда. — Именно для того мы их и носим.

— Но все же Улэф выглядит не слишком то хорошо. Тиниен,Келтэн и Бевьер должно быть уже отнесли его к Сефрении.

— Уверяю тебя, не стоит так сильно беспокоится обэтом, — настаивал на своем Комьер.

Спархок вздохнул свободнее и решил, что на некоторое времяможет оставить печальные мысли о своем друге.

— Ну, что ж, если вы так убеждены, что Улэфу неугрожает ничего серьезного, — произнес он, — мне хотелось быподелиться с вами некоторыми своими соображениями. Я, кажется, начинаю понимать,что замышляет Мартэл. Ведь, казалось бы, зачем он связался с этими рендорцами,которые и сражаться толком не умеют, и доспехов не носят, да и вооружены чемпопало. Разве они смогли бы противостоять в бою рыцарям Храма? И ведь Мартэлуэто хорошо известно, но тем не менее он пригнал их сюда, да еще послал первымина штурм города. Полагаю, он сделал ставку на безудержный фанатизм рендорцев,что слепит их глаза в их стремлении преодолеть препятствия, кажущиесянеодолимыми обычному человеку. С помощью этих фанатиков Мартэл, вероятно, хочетослабить наши силы, а потом бросить на нас полчище, собранное из камморийцев илэморкандцев. Нам надо что-нибудь придумать, чтобы удержать этих рендорскихбезумцев подальше от стен. Думаю, стоит поговорить об этом с Кьюриком.

Кьюрик и вправду смог подкинуть неплохую идею. Старый вояка,за свою жизнь побывавший не в одной переделке и знавший многих опытных воинов,теперь уже вкушавших покой и заботы мирской жизни и давно отошедших от военныхдел, знал множество разных хитроумных приспособлений, по мере надобностипускавшихся в дело, когда разгорались сражения и битвы. Известно было ему и про«стальные ежи». Смастерить их совсем несложно, и хитрость здесь заключаласьлишь в том, что при броске они падали на землю так, что одно из их лезвийвсегда торчало вверх. А поскольку рендорцы были обуты в легкие кожаныесандалии, то хорошая порция яда на лезвиях «стальных ежей» превращала прогулкупо ним в прямую дорогу к смерти. Знал Кьюрик и про то, как простые бревнапревратить в непреодолимое препятствие на подступах к стенам, когда они изковша катапульт ложатся на землю, как дикобраз иглами, ощетинившиесязаостренными кольями, и опять же сдобренные ядом. Знал он и про тяжелыедеревянные колоды, что свешиваются из бойниц и сметают приставные лестницы какпаутину.

— Все это, конечно, не сдержит серьезной атаки, —пояснил Кьюрик Спархоку, — но значительно замедлит продвижение рендорцев иоблегчит дело нашим стрелкам. Думаю, немногим из этих бродяг удастся взобратьсяна парапет.

— Именно это нам и нужно, — сказал емуСпархок. — Думаю, что для сооружения всех этих приспособлений стоитсобрать жителей Чиреллоса, хоть какой-то будет от них толк, да и возможностьотвлечь от их единственного занятия — уничтожения запасов еды.

На сооружение всего, предложенного Ковриком, ушло несколькодней. Атаки рендорцев не прекращались, но их более или менее успешномупродвижению пришел конец, когда из катапульт, построенных под неусыпным окомлорда Абриэля под ноги осаждавшим градом полетели ядовитые «стальные ежи» и«бревна-дикобразы». Лишь немногим удавалось добраться до стен внутреннегогорода, да и там их поджидала неудача. Лишенные возможности взобраться наверхпо приставным лестницам, что сметались деревянными маятниками, отчаявшиесярендорцы, выкрикивая проклятия и приходя в ярость от своей беспомощности,слонялись вокруг и изо всех сил колотили мечами по стенам, до тех пор, покалучники не доставляли себе удовольствие, перестреляв их всех до одного. Такойповорот событий, видимо, пришелся не по душе Мартэлу, и он решил на времяприостановить атаки своих войск, вероятно, обдумывая новый, более верный способдобиться своего.

Летняя жара еще не спала, и целые горы трупов, разбросанныепо всему покинутому городу бревна начали разлагаться. Повсюду распространялсяприторный запах гниющей плоти.

Одним из вечеров Спархок с друзьями решили, воспользовавшисьнебольшой передышкой, милостиво предоставленной Мартэлом, отправиться в ЗамокОрдена, чтобы наконец вымыться и съесть чего-нибудь горячего. Но прежде они отправилисьнавестить сэра Улэфа. Генидианский рыцарь лежал в постели. Глаза его все еще неприобрели осмысленного выражения, и лицо его казалось растерянным.

— Ах, братья! Мне уже порядком поднадоело валяться наэтой постели, — сдавленным голосом произнес Улэф. — К тому же здесьжарковато. Может, отправимся поохотиться на троллей? Снег слегка остудил бынашу кровь.

— Ему представляется, что он в Генидианском Замке вХейде, — пояснила Сефрения рыцарям. — Ему не терпится сбежать наохоту за троллями. Меня же он держит за тамошнюю служанку, и уже успел мненаделать кучу самых непристойных предложений.

Бевьер в удивлении разинул рот.

— А временами он начинает плакать, — добавила она.