несколько часов раз в неделю приводили, и когда из рук выдирали, мы оба рыдали взахлеб. Такую душевную боль даже животное не выдержит…

А когда важные гости Моро на меня жаловаться стали, он Имитацию в ход пустил. И знаешь, так действительно проще было, ни боли, ни отвращения. Один недостаток — когда действие заканчивалось, подохнуть хотелось, выть диким зверем, вены зубами вскрыть, голову разбить о стены. Если бы не Кайл, я бы не выжила. Но у судьбы на меня планы пострашнее были.

Через полгода Кайл заболел, простыл, как со всеми малышами случается. Мне его две недели не показывали. Оказалось, осложнение на ослабленное сердце пошло, и даже Моро с его деньгами и возможностями бессилен оказался. Я об одном молила, чтобы меня в палату пустили хоть на минуту, на секундочку, обещала что угодно для него сделать, пол под ногами целовала. И он выполнил мою просьбу и о данном мной обещании не забыл.

Больничная кровать большая казалась, а Кайл такой маленький. Темные волосики вихрами вокруг головы, личико бледное, кожа прозрачная, реснички длинные, черные. Он так и не посмотрел на меня глазками твоими синими. Я по руке тоненькой его гладила, песенки пела, которые никогда от своей матери не слышала, остаться со мной умоляла. Всем богам молилась. И черту, и дьяволу. Меня утром из палаты силой вывели, в коридоре бросили и в реанимацию больше не пустили. Я там в беспамятстве несколько дней на кушетке провела. Потом врач меня растолкал и с бесстрастным лицом сообщил, что все для Кайла закончилось. Мой мир в одно мгновение выключили. Не кричала я, не билась, не плакала. В одном дне застряла на несколько месяцев, утратив связь с реальностью. Меня насильно из темноты вытаскивали, накачав транквилизаторами. Первый раз глаза по-настоящему открыла только на кладбище. Моро похоронил Кайла в могиле твоей матери, ни имени, ни памятника. Только на надгробии Купидона попросил выгравировать, как единственная память об улетевшем ангеле. Для Моро это место всегда было особенным, как сакральное капище, личное чистилище. Все по-разному расстаются с призраками, а Квентин не хотел прощаться, он воскрешал историю, запуская ее заново, но уже с другими участниками.

Очень сложно объяснить, что именно нас меняет и в какой момент превращает в людей, которых обычно избегаем в жизни. В тех условиях, что я жила, сложно остаться незапятнанной. После смерти Кайла я сама жить перестала, перешла на голый инстинкт, не задумываясь о моральной стороне. Мне было плевать с кем, когда, куда. Все потеряло значение, смысл, цвет, свет и запах. Я не могла вырваться, в душе апатия, наркотический дурман Имитации, искусственные поддельные эмоции и фальсифицированная реальность, покинуть которую не было ни одной возможности. Моро надежно охраняет свою собственность.

Ну а дальше… Дальше заключительная часть истории, вероятно, тебе уже известная. Я чем глубже ныряла, тем ниже дно оказывалось, и страшнее были требования. Моро безумный человек, безжалостный. На его стороне власть, связи, влияние. Он уверен, что все продаются, и не ошибается. Только цена у каждого разная. Сумасшедший фанатик, точно рассчитывающий удары, отличный психолог, читающий свою жертву, как открытую книгу, в которой каждое слабое место красным цветом выделено. Я не врач, чтобы диагнозы ставить, но в том, что он безумен, нет ни малейшего сомнения, а такие люди от своего не отступятся, с маниакальной одержимостью к цели движутся. И остановить нельзя. С его-то возможностями. Приговорённому бояться нечего, смерть за спиной, а перед глазами прицел наведенный, а в голове собственная картина истории придуманной.

Я ближе всех к нему была, глаза его больные видела, когда он мне планы свои озвучивал. Ни единого сомнения, проблеска совести. Всю жизнь один в своей ненависти: деньги, власть, а в душе пустота и пепел развеянный. Я сбежать неоднократно пыталась, и каждый раз возвращали, наказывали с особой изощренной жёсткостью. Однажды мне особенно сильно досталось, я несколько дней провела без сознания. И Моро как будто сжалился, пообещал одно условие мое выполнить, если бегать перестану и делать стану все, что потребует.

Это случилось как раз накануне приема у сенатора. Нет, оплаченная цена не казалась завышенной. Мне терять, кроме тебя, было некого. Если существовал хоть один шанс, что он слово сдержит, я должна была его использовать. Только Моро меня вокруг пальца обвел, надавив на слабое место. Не собирался он тебя убивать, а меня, как оружие использовал, зная, что так тебе больнее достанется. Он из тебя свое подобие лепил, продолжение сильное, безжалостное, эмоционально погасшее, морально убитое.

У Дьявола есть свои антихристы, вот и Моро, создав культ себя любимого, вознамерился обзавестись приемником. А чтобы просто так не досталась империя, ряд препятствий придумал, испытания, преграды, лишения, и все руками врагов своих, а он сам в тени наблюдателем. Всех уничтожил, кто для тебя имел значение, методично загонял, испытывал.

Мир горел вокруг, но тебя не затрагивал. Последней в списке оказалась дочка Спенсера. На чувствах девчонки сыграли, на ревности. Со мной пошла даже не задумываясь, оглушенная сообщениями о твоих похождениях. Она уже под кайфом была, когда я про беременность догадалась. Себя дурочкой шестнадцатилетней вспомнила, и как лишилась самого ценного, как сама умерла в коридоре напротив дверей реанимации. Я ее, как себя увидела, понимала, что не простит, не забудет, не оправится. В шоу поздравительном изначально трое участников планировалось. Все до мелочей предусмотрено и продумано.

Ее случай спас, а вовсе не моя совесть дрогнула. С кровати неудачно рухнула, а пока в чувство приводили, время потеряли и домой отправили. Тебе послали то, что отснять успели.

Ты думаешь, что я намеренно не говорю о своих преступлениях, не пишу подробности, оправдания. Но кому нужны мои объяснения? Похоронены все и оплаканы. Никого не вернуть запоздалым раскаянием.

Я свою жизнь могу разделить на три периода. Первый начался, когда меня впервые продали. Тогда только ты меня от отчаяния удерживал. Во втором жила ради сына, тебя потеряв. Когда Кайл ушел — ничего не осталось. Ни смысла, ни желания продолжать существование. А в третий период для тебя самый трагический — мы снова с тобой встретились.

Не зря говорят, что безумие заразное, но, если долгие годы твоя жизнь и свобода находятся в руках сумасшедшего, уверовавшего в свое превосходство, иначе не получается.

Ну вот, пожалуй, и все, пора заканчивать.