Старлайт». Останавливается у неподвижно лежащих тел у входа. Мужчина в зеленых брюках и красной рубашке умоляюще смотрит ей в глаза. Просит: «Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне, я не могу это выдержать, я не смогу». Его рот полон крови. Женщина заглядывает за решетку. Видит там людей, но никто не обращает на нее внимания. Она берется за подбородок мужчины. Кладет вторую руку ему на затылок. Говорит, что все будет хорошо. Прижимает подбородок к полу. Тихонько шикает. Быстрым движением дергает подбородок в другую сторону. То, что связывает шейные позвонки несчастного, трещит и лопается. Женщина закрывает глаза своей жертве. Они уже никогда не откроются. Женщина проделывает то же самое с остальными телами. Не успела она закончить свою работу, как послышались крики и топот ног с верхнего этажа. Людей много. Слишком много. С лестницы доносится запах ужаса.

И женщина понимает, что это та катастрофа, от которой всегда предостерегали Старейшины. Она может иметь страшные последствия, и их невозможно представить. Женщина садится на корточки у последнего тела. Красивая, как кукла, молодая девушка с вьющимися волосами. Следы зубов на ее шее затянулись. Уже началось превращение. Женщина снова смотрит за решетку. Ломает шею девушке. Она рассматривает эти тела как зараженные болезнью. Вирусом! Они не просто заразны, они – сама зараза. Она будет распространяться безгранично, если дать им шанс. Она должна это прекратить. Каким-то образом прекратить это, не навредив сыну. И нужно найти силы, чтобы самой удержаться от соблазна. Потому что все эти крики, топот ног и кровь будят ее собственный голод, хотя она только что ела.

В «Клубе „Харизма"» музыка смолкла, но огни дискотеки все еще мелькают над танцполом, мокрым и скользким от крови и рвоты. У центрального входа толпятся и толкаются люди, пытаясь пробраться через компактную стену из человеческих тел. Но здесь есть и те, кто хочет войти, а не выйти. Они в таком же отчаянии, как и люди, ими движет безмерный голод. Они оставили в покое решетку бара «Старлайт», почуяв запахи, и проникают в беспорядочную массу вспотевших тел. Рвут зубами кожу и плоть, наполняют рты кровью, но голод не унимается, теплые тела ускользают и теряются в давке или падают на пол, чтобы быть затоптанными. Те, кто добрался до выхода, устремляются обратно, они чувствуют, что происходит, хотя и не понимают, почему и как. Но те, кто дальше всего в помещении, напирают все сильнее и жестче. С другой стороны танцпола люди пытаются выбраться на кормовую палубу. В этом хаосе взад и вперед ходит маленький мальчик в красной толстовке с капюшоном. Время от времени он скользит зубами по обнаженной коже. Оставляет раны на плечах и руках. Большинство людей в толпе этого даже не замечают.

Дан Аппельгрен находит пару, спрятавшуюся в кабине диджея. Молодые люди крепко обнялись. По лицам обоих текут слезы. Дан вырывает девушку из объятий парня, она пытается сопротивляться, повторяет: нет-нет-нет, и ужас заставляет ее глаза сиять. Все тело Дана реагирует сильным возбуждением. Адам предупреждал его, что нельзя есть слишком много. Он пытается, но это трудно. Каждый человек уникален. Их чувства подпитывают возбуждение Дана. Он не хочет отпускать эту парочку, пока они окончательно не затихнут. Его сердце сжимается, как будто бьется. Тело разбухло. Кольца на руках врезаются в пальцы. Он прижимает девушку к себе, как в объятиях. Рвет ворот платья и грубо сжимает в руке одну грудь, хочет, чтобы парень это видел. Она пытается отбиваться, но Дан перекусывает мышцу над ключицей, и рука девушки бессильно повисает. Он отбрасывает ее в сторону и жадно смотрит на парня, который даже не попытался помочь подруге, он только сильнее вжался в самый дальний угол кабины, обнял колени и зажмурился в надежде, что Дан его не захочет. Как бы не так! Дан смотрит на молодого человека и улыбается. Думает о том, что его ждет. Частью какого потрясающего исторического события он сейчас окажется. За спиной Дана несколько тел падают с балкона.

Стеклянная дверь в спа-центр разбита. На боку лежит электрическая инвалидная коляска. В слабом свете осколки стекла блестят, как окровавленные бриллианты. В паре метров, за стойкой администратора, свернувшись калачиком, лежит Пия. Ее щека прижата к полу. Она чувствует вибрацию, такую знакомую, успокаивающую. Кровь, которой она напилась, расходится по телу, и Пия чувствует удовлетворение. Ее мысли безмятежны. Ни один голос не может найти ее здесь.

Калле

Он сделал небольшой крюк, чтобы пройти мимо столовой для персонала. Заглянул внутрь. Она совсем не изменилась. Все тот же термос в пятнах кофе. Клетчатые скатерти. Пластиковые цветы на столах. Вазы с фруктами. Корзина с хлебом, который не съели сегодня вечером в ресторанах. Даже тот же самый нож для хлеба с ярко-желтой ручкой лежит на прежнем месте. Но настроение не похоже на то, что ему приходилось наблюдать раньше. В воздухе плотной пеленой повис страх. Те, кто разговаривает друг с другом, делают это тихо. Антти и старший администратор Андреас стоят у самого входа. Они слегка кивают Калле. Калле думает, где может быть София, но ничего не спрашивает. Нет ни одного из охранников и никого с капитанского мостика.

– Весь персонал просим срочно пройти в столовую, – объявляет голос Мики в динамиках.

Калле кажется, что сквозь помехи и треск он слышит крики на заднем плане.

– Собрание начинается через несколько минут. Старший администратор Андреас Дальгрен имеет высший ранг среди присутствующих и поэтому будет председателем на собрании, которое начнется через несколько минут.

Динамик щелкает и затихает. Калле спешит дальше мимо пустой комнаты отдыха, где экран телевизора светит мистическим синим светом. Выходит на лестницу для персонала. Мысли в голове путаются. Если у Андреаса высший ранг, значит, на собрании не будет ни капитана, ни старшего штурмана, ни старшего механика машинного отделения.

Это заставляет Калле беспокоиться еще больше, но в то же время придает ему решимости. Он должен найти Винсента. Во что бы то ни стало. Срочно.

Он открывает дверь на лестницу. Сбегая вниз по ступенькам, он понимает, что не знает, куда направляется. С чего начать?

– Корабль тонет? – кричит кто-то из пассажиров, и Калле вздрагивает на пороге выхода в общие помещения, как лёгкое перышко поднимается на долю секунды в воздух от порыва ветра.

Одинокая фигура сидит на корточках на полу недалеко от двери и причитает:

– Черт возьми, вы должны отпустить нас. Кто-то должен снять эти проклятые кандалы…

Когда