человек шевелит рукой, раздается металлический скрежет наручника, которым он прикован к перилам. Калле шумно сглатывает. Делает шаг назад, пока не упирается спиной в двери лифта.

– У меня нет ключа, – говорит он с извиняющимся жестом.

– Отпустите меня, черт бы вас всех побрал!

– Я постараюсь кого-то найти, чтобы вам помочь.

С лестницы снова раздается металлический скрежет. Это тот человек, из-за которого Пию вызвали, когда она была с Калле? Это он заразил ее?

– Мне жаль, но я ничего не могу сделать сейчас.

Калле смотрит на стальную дверь, ведущую в общие помещения. Сейчас он на девятой палубе. Он понимает, что будет делать первым делом, когда окажется там. Он поднимется на самую верхнюю палубу и будет обыскивать их все сверху донизу одну за одной.

Ему нужна какая-то система, которой он будет придерживаться. И самодисциплина.

Калле нажимает на кнопку, которая открывает замок двери, и он тихонько щелкает. Он берется за ручку. Открывает, не оставляя себе времени на колебания.

Здесь как на войне, на самой передовой.

Пассажиры бегут вниз по центральной лестнице. Скорее всего, они были на прогулочной палубе. Некоторые из них в крови, на многих порвана одежда. Люди держатся друг за друга или беспардонно толкаются и изо всех сил работают локтями, чтобы двигаться вперед быстрее. Кто-то безуспешно пытается звонить по мобильным телефонам. Кто-то использует их, чтобы фотографировать или снимать видео. Они не спускают глаз с экранов, как будто, наблюдая хаос через экран, можно его отдалить или уменьшить. Одинокий мужчина стоит у лестницы и тихо плачет.

Калле должен собраться с мыслями, сосредоточиться. Где-то во всем этом хаосе, растянутом на десять этажей и несколько внешних палуб, находится Винсент.

«Балтик Харизма»

Молодой охранник взбирается по крутой лестнице вдоль борта «Харизмы». В его руке пожарный топор. Ветер и дождь хлещут в лицо, униформа из синтетики насквозь промокла. Окно на капитанский мостик всего лишь в метре от него. Хенке оглядывается через плечо. На носу стоит его коллега Пер и пытается урезонить пассажиров, высыпавших на палубу. Ветер доносит до Хенке их крики и плач, смешивает их с криками, раздающимися с палубы над ним. Он ставит ногу на следующую ступеньку. Поскальзывается на мокром металле. Подтягивается наверх и заглядывает в темное окно рубки. Хенке представляет себе трупы с огнестрельными ранениями, террористов с пистолетами в руках. «После одиннадцатого сентября было столько разговоров о террористах, но здесь по-прежнему никто не проверяет багаж пассажиров. Любой псих может пронести с собой на борт самодельную бомбу», – думает он и сильнее сжимает в руке топор. Делает два глубоких вдоха. Поднимается на одну ступеньку. Еще на одну. Заглядывает в окно. Щурится от дождя и ветра. Видит фигуры, движущиеся в сумерках. Едва узнает капитана Берггрена без формы. Его волосы торчат во все стороны, рубашка разорвана, обнаженные части тела кажутся дряблыми. «Полная потеря чести и достоинства. Они ходят туда-сюда, не смотря друг на друга. Что они такое делают?» Хенке хочется откинуть со лба мокрую челку, но его руки заняты тем, чтобы держаться за перила и не уронить топор. Он видит разбитые экраны, вырванные провода. Одна нога охранника соскальзывает со ступеньки лестницы, и он, пытаясь удержаться, едва не роняет топор. Но вот уже снова он стоит на лестнице двумя ногами. Сердце отчаянно бьется. Хенке всматривается в темноту за бортом. Ни одного корабля. Только черная ночь. «Мы как будто исчезли, как тот корабль-призрак…» Вдруг раздается удар в стекло со стороны рубки, Хенке вздрагивает и смотрит в окно. На него во все глаза уставился Берггрен. Остальные стоят за его спиной. Такие глаза Хенке видел только в фильмах ужасов. Снова раздается удар, это Берггрен бьется лбом о стекло. Он не спускает глаз с Хенке и даже не моргает, несмотря на то что по лбу старика течет кровь. Хенке борется с желанием просто разжать пальцы и упасть с лестницы, чтобы убраться отсюда как можно быстрее. Он начинает слезать вниз. В его голове теперь только одна мысль: «Нужно убираться отсюда поскорее, любым способом и любой ценой».

Мики заперся в офисе главного администратора. Он выключает микрофон. Пора и ему отправляться в столовую. Он пытается не думать о жгучей боли в груди. Проверяет, все ли пуговицы застегнуты на мундире. Замирает и стоит так целую вечность. Он хочет только одного – спрятаться. Уснуть и не просыпаться, пока все это не кончится. Кодовый замок в офисе пищит, и Мики делает шаг назад. Вздыхает с облегчением, увидев, что это всего лишь одна из уборщиц. Она выглядит бледной и потрясенной. С ней рядом незнакомая женщина. Пассажирка. Это против правил, но у него нет времени сейчас читать мораль. Женщина красива, у нее темные волосы, она одета в черное платье и свободный длинный кардиган.

Каюты заполнены людьми. У многих болят голова и десны. Они видят в зеркале кровь, лежат в кроватях и ревут в подушки. Некоторые из них путешествуют в одиночестве, и им не с кем разделить весь ужас происходящего. Другие плачут вместе с друзьями, обнимают своих детей, утешают находящихся рядом супругов. В некоторых каютах есть пассажиры, которые еще ничего не знают. Одна из них – молодая женщина, спящая в каюте на девятой палубе, вся покрытая золотыми блестками. Когда она ворочается, ее блестящие, залитые лаком локоны шуршат на подушке.

В баре «Харизма Старлайт» Марисоль пытается не показать пассажирам, что плачет. Филип смотрит на лежащую между ними на полу женщину. Думает, кто она. Кто может по ней скучать, искать ее? Филип борется со своим страхом заразиться. Наклоняется над ней, чтобы сделать искусственное дыхание рот в рот, и чувствует сладкий, удушливый запах крови из ее рта. «Филип, – просит Йенни, – не надо этого делать. Уже поздно, ты что, не выдашь?» Он поднимает голову: «Я должен сделать все, что могу». Но Йенни только качает головой: «Ты что, ни разу не смотрел фильмы про зомби?» Она пытается улыбнуться, но получается только гримаса. Девушка не сводит с Филипа глаз. Он встает. Голоса вокруг становятся громче. Часть публики требует открыть решетку. Другая половина – оставить ее закрытой.

Альбин

Его разбудили шум и крики людей.

Лу взяла брата за руку. Когда он увидел, как ей страшно, он словно проснулся второй раз.

– Аббе!

Голос Лу необычно тоненький и как будто