доносится издалека. По палубе мимо их укрытия бегут люди в одиночку или маленькими группами. Большинство из них нарядно одеты, но на некоторых только нижнее белье…

– Мы что, тонем? – шепчет Альбин и чувствует, как у него засосало под ложечкой.

Лу мотает головой:

– Не думаю. Это что-то другое.

Но Альбин в этом не уверен. Он почти чувствует, как кренится корабль. Руки будто сами по себе ищут за что схватиться. Мальчик смотрит на небо, на капли дождя, неустанно рисующие свой вечный узор на черном фоне. Думает о маме. Она не сможет передвигаться на коляске, если коридоры заполнит вода, это ему так легко представить, лучше бы он никогда не смотрел тот старый фильм.

«Я властелин мира!»

«Ты забыл, что „Титаник“ затонул?»

Лу до боли сжимает руку брата, когда видит проходящего мимо лестницы, под которой они прячутся, мужчину в одних трусах и футболке.

Он идет, наклонившись вперед, руки скрещены вокруг живота, кажется, что он несет что-то тяжелое. Его длинные волосы скрывают лицо.

Что-то в этом человеке вызывает удивление и страх. Он не должен заметить их. Альбин хочет уползти назад, но за спиной холодная сталь.

Мужчина становится у бортика. От тяжело и прерывисто дышит. Всматривается в темноту, словно кого-то ищет. Ветер треплет его волосы и открывает лицо.

Но лица почти нет. На том месте, где должна быть щека, зияет огромная дыра. Видно, как двигается язык, когда мужчина что-то бормочет сам себе.

Альбин зажимает руками рот. Лу крепче к нему прижимается. Волосы снова падают на лицо мужчины, и Альбин думает, что ни за что на свете он не хотел бы увидеть это снова.

Он старается не дать крику подняться из груди, загоняет его обратно. Но странный звук все же вырывается из горла.

Мужчина поворачивается в их сторону.

Поднимает окровавленную руку.

Поднимает указательный палец.

Прикладывает его ко рту; «Тс…»

Потом он снова прижимает руку к животу.

Кажется, что время остановилось.

Где-то вдали снова слышатся крики, но Альбин не может оторвать глаз от неподвижно стоящего человека. Он так же, как они, старается не закричать. И Альбин больше не боится этого мужчину, он боится за него.

На палубу, качаясь, выходит пожилая женщина в ночной рубашке. Она еле поднимает ноги, на которых надеты спущенные носки. Ее рот издает страшные щелкающие звуки, и мужчина кричит, просит о помощи. Но он не смотрит в сторону Альбина и Лу, не выдает их.

Женщина хватает беднягу и начинает рвать. Он уже не может держать свою ношу. Из-под футболки выпадает огромный узел. Красные змеи со шлепком падают на зеленый пол. Он поскальзывается, путается в них.

Женщина уносит его в сторону одной из лестниц на прогулочную палубу. За несчастным тянутся красные змеи, оставляя липкие следы.

В груди Альбина рождаются новые звуки. Он лопнет, если и дальше будет держать их внутри.

Но он должен это сделать. Он обязан быть сильным ради Лу.

И наконец Альбину удается задушить плач, как будто он нажал на электрический выключатель. В голове стало совершенно пусто, словно он сейчас не здесь, а где-то очень далеко. Единственное, что мальчик чувствует, – это холодные капли, которые бегут по щекам.

Красные липкие следы мужчины уже почти смыл дождь.

Филип

Филип напряженно всматривается в телевизор, транслирующий танцпол «Клуба „Харизма"». Не может поверить, что такое в действительности может сейчас происходить всего лишь на два этажа выше. Ощущение нереальности такое же, как когда он наблюдал обрушение башен-близнецов в Нью-Йорке в прямом эфире. Слишком все это похоже на какой-то фильм ужасов, просмотренный тысячу раз, и слишком не похоже ни на что из того, что он видел в реальности.

– Вы должны меня выпустить, – умоляет одна женщина. – Мои дети одни в каюте. Что будет, если они проснутся?

Она говорит быстро, задыхаясь и ловя воздух ртом.

– Наши дети тоже одни, – говорит отец семейства, которого Филип видит уже не в первый раз за этот вечер, и Филип вспоминает, как его дети прыгали по диванам бара, вспоминает девочку в очках.

Он выглядывает за решетку. Слышит крики, которые доносятся с лестниц. Смотрит на Марисоль. Ее лицо выглядит бледным, даже синим в свете телевизора. Ее губы быстро беззвучно шевелятся, а пальцы сжимают маленький золотой крестик на шее.

– Нет, до тех пор пока мы не будем знать больше, все должны оставаться на местах. В любую минуту может раздаться звонок, и…

– У тебя, видимо, нет своих детей. Правильно? – В голосе мужчины звучит упрек. – Если бы были, ты бы понял.

– Здесь вы в безопасности, – пытается возразить Филип.

– В безопасности? – плюется пожилой мужчина с белой бородой. – Это, видимо, милая шутка.

Снова раздаются ропот и настойчивые просьбы.

Филип хотел бы знать, как действовать правильно. Как минимум раз в две недели работники парома проходят инструктаж по технике безопасности, распределяют зоны ответственности в чрезвычайной ситуации. Он много раз задавал себе вопрос, как персонал справится в случае катастрофы, как поведет себя он сам. Никто не знает, как будет реагировать, когда страшная минута действительно настанет. Филип всегда боялся пожара или того, что судно начнет тонуть. Теперь эти два сценария представляются ему милыми и безобидными сказками.

– Сюда они, во всяком случае, не могут проникнуть, – продолжает Филип. – И вы будете нужнее вашим детям, если останетесь живы.

– А что, если наши дети пойдут искать нас по парому? – спрашивает женщина с одышкой.

Она уже почти захлебывается.

– Те, у кого в каютах дети, могут им позвонить, – предлагает Йенни и смотрит на Филипа.

Он благодарно кивает. Ему, конечно, следовало бы догадаться об этом самому. К всеобщему удивлению, никто не ссорится по поводу того, кому звонить первым. Йенни идет за стойку с одной из женщин к висящему на стене служебному телефону.

– Мы должны отсюда выбраться. Мы должны добраться до спасательных шлюпок.

– Почему они не остановят паром? Его что, никто не ведет?

На какой-то момент в воздухе повисает зловещая тишина. Слышны только вибрация пола и позвякивание стаканов в баре.

– Помощь может подойти в любой момент. – Филип пытается выглядеть убедительным. – На землю подали сигнал бедствия.

– Я должен отсюда выбраться, – бормочет трубач ансамбля и садится на стол, обнимая голову. – Я должен отсюда выйти, пустите меня, я лучше утону, я должен убраться с этого парома…

– Как нас кто-то может спасти? – спрашивает мужчина с седой бородой. – Если мы даже не можем оказаться на воде в спасательных шлюпках,