нукэкуби судьи не поверили. Но тут подоспел знаток нечисти и распознал голову нукэкуби, после чего монаха отпустили.

Я бы тоже не поверил, а счел, что так монах пытается отмазаться от убийства человека. А того самого знатока нечисти посчитал бы сообщником. А что? Грохнул чувака, прицепил его голову на одежду, а потом давай втирать, что это нукэкуби, а он только мимо проходил…

Пока на меня оборачивались, я поднял вверх руку с расставленными пальцами. Этакий знак того, что у меня нет оружия и я приперся с миром. Можно было бы и белую тряпку поднять, но где её сейчас взять?

Нижней повязкой махать не намерен, так что пусть будет рука.

В мою сторону тут же были выставлены клыки, когти, шипы, острия кольев, а две распутные нурэ-онна выставили крупные молочные железы, как будто собрались полить меня четырьмя струями молока.

Что же, пришло время показать им, что я один из них. Что я не просто человек, а ёкай, как и они. Ну, может быть онрё — мстительный дух, но в первую очередь — я ёкай.

Я — ноппэрапон!

— Вы видите, кто я? — спросил я, меняя лица одно за другим.

То выбирал женское, то мужское, то старушка смотрела на ёкаев, то вовсе убирал с лица все органы, оставляя гладкую поверхность.

— Мы видим, — глухо пролязгал один из гаки.

— Вы знаете, кто я? — снова задал я вопрос.

— Мы знаем, — уже несколько голосов дали ответ.

— Я не держу на вас зла и не хочу вашей смерти! — сказал я настолько громко, чтобы меня расслышало как можно больше ёкаев. — Но я также не хочу смерти людей! Я хочу, чтобы мы могли жить в мире! Чтобы ёкаи не прятались от людей, а люди могли спокойно проходить мимо гаки!

— Такого не будет никогда-а-а, — прошипела одна из нури-онна, державшая в своих руках большие груди. — Люди вссссё равно будут уничтожать ёкаев. Люди уничтожают даже ссссебе подобных, что тут говорить о нассссс?

— И вместе с тем, я не хочу, чтобы сейчас погибло много ёкаев и много людей. Вас ведут на убой как покорных овец, но пастухи остаются в стороне! Дайте мне шанс сразиться с вашими пастухами, чтобы решить вопрос с нынешней битвой! Если я одержу победу, то вы отступитесь от Эдо, а если я проиграю, то уже ничего не будет мешать тому, чтобы стереть этот город с лица Земли! Дайте мне провести бой с Аки Тиба! Тем более, что она сама приглашала меня на дуэль! Вы можете чувствовать ложь, так скажите — вру ли я?

— Он не врет, — произнес громко один из тэнгу. — В его голосе слышится только правда. Он в самом деле хочет нам добра!

— Но он с людьми! — послышался откуда-то скрипящий возглас.

— Но он с ёкаем! — раздался позади голос Киоси. — Я — тануки! И я готов ручаться головой, что этот господин не хочет большой битвы! Он одинаково доброжелательно относится к ёкаям и людям, а что касается смерти, то… На его руках больше жизней людей, чем ёкаев! Это о чем-то да говорит.

Я оглянулся. Киоси стоял в стороне от остальных. Он был бледен, но улыбнулся мне и подмигнул. И неожиданно в этом взрослом мужчине я узнал своего маленького друга. Того самого, которого когда-то отбил от хулиганов и угостил едой, привязав тем самым к себе. Того самого, который мечтал отомстить за семью и сделал это. Того самого, из-за которого мы не раз встревали в неприятности, но который всегда был готов идти за нас до конца.

— Они говорят правду! — снова раздался голос тэнгу.

— Так пуссссть тогда усссстроят бой! Пуссссть я ненавижу людей, но как-то не насссстроена ссссегодня умирать! — заметила та же нурэ-онна.

— Давай, босс! Мы в случае чего подтянемся! — снова подмигнул Киоси.

Я кивнул ему и двинулся вперёд. Туда, где виднелась парящая в воздухе Аки Тиба. Она словно почуяла мой взгляд и обернулась. Улыбнулась.

Ну что же, улыбайся, пока я не подошел…

Похоже, что мой дар убеждения принес свои плоды — я обошелся без лишнего кровопролития, а это уже хорошо.

Стоило дойти до передних рядов ёкаев, как гаки и остальные попятились назад, расступаясь передо мной.

— Дорогу! Дайте дорогу! — раздались разнокалиберные голоса.

Я шел как библейский Моисей по океану — воды в виде ёкаев расступались передо мной, давая дорогу к моей цели.

— В сторону! — послышался издалека голос Аки. — Дайте этому хинину дорогу! Он так торопится умереть, что достоин уважения!

Передо мной расступались. Я шел и видел, что на губах Аки играла всё та же сардоническая улыбка. С каждым шагом я становился всё ближе. Ёкаи расступались, огрызались, щелкали клыками, но не решались броситься на добычу предводительницы. Она же опустилась на траву, не снимая своего воздушного щита.

На стенах виднелись самурайские флаги — сасимоно. В городе приготовились отражать нападение.

Если я сейчас одолею эту засранку, то никакого нападения не будет, но вот смогу ли я её одолеть? Всё-таки тут очень плохо работают кудзи-кири, а она явно приготовила для меня кучу бумажек с иероглифами…

За двадцать шагов перед Аки Тиба я остановился. Поклонился, не отводя глаз.

— Я вижу, что ты решил принять смерть, молодой хинин, — хмыкнула она в ответ. — Твоя смелость похвальна… но глупа.

— Я не базарить пришел. Давай уже махаться по-взрослому, — буркнул я в ответ. — Ведь тебе нужен я? Тебе же плевать на всех остальных… Не зачем убивать кучу народа и посылать на смерть верных ёкаев — давай разберемся раз на раз! Кто победит, тот и будет дальше командовать парадом!

— Я ничем не рискую, хинин, так что давай, — неожиданно Аки Тиба улыбнулась ещё шире, после чего поклонилась в ответ.

Ёкаи попятились в стороны, образовывая своими телами площадку размером с баскетбольное поле.

Я вдохнул, выдохнул, а после помчался к стоящей с улыбкой женщине…

Земляной меч со свистом рассекает воздух и… не находит цель. Меч разрубает столб пыли. За мгновение до удара Аки исчезает, и мне стоило большого труда изогнуться, пропуская над собой взлетевшую слева ногу.

Если бы не способности костюма и реакция, то лопнула бы моя умная голова подобно спелой тыкве.

Тут же переношу удар туда, откуда вылетела нога,