она ждет его, до того, как она тихо призналась, что любит его.

Она любила его…Боже милостивый. Он все еще не мог в это поверить. Она не только осмелилась произнести эти слова, но он мог ощутить это в ее поцелуях и почувствовать это в том, как она сделала себя такой уязвимой перед ним. Ни одна женщина никогда не говорила ему этого раньше и не занималась с ним сексом так, с такой любовью, скрывающейся за страстью.

Но ни одна другая женщина не была Мирандой.

Он понятия не имел, что ему делать с ней или с его собственными растущими чувствами к ней. Он не хотел думать о будущем. В тот момент, когда она спала рядом с ним, вся теплая и восхитительно смятая в постели, опьяняюще пахнущая розами и сладким мускусом секса, он был спокоен. Он был счастлив, счастливее, чем когда-либо в своей жизни. И он не хотел признавать мир за дверью своей спальни.

Она пошевелилась во сне и придвинулась ближе, пока ее ягодицы не прижались к его бедрам. Обняв ее, он улыбнулся ей в волосы, когда она проснулась с долгим, мягким вздохом.

— Себастьян, прошептала она, перекатываясь на спину, ее тело все еще было теплым и податливым после сна.

— Доброе утро, Роза, — пробормотал он.

Затем он приподнялся над ней и был вознагражден видом ее груди, восхитительно обнаженной в утреннем свете. Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее розовый сосок.

— Да, — выдохнула она, — доброе утро.

Все еще с закрытыми глазами, бодрствующая, но дрейфующая на грани сна, она еще раз глубоко вздохнула и выгнула спину навстречу ему.

— О… очень доброе утро…

Он тихо усмехнулся. Не в силах отказать себе даже в этом маленьком удовольствии, которое она так свободно предлагала, он взял ее сосок губами и нежно пососал. Он закрыл глаза и позволил себе насладиться этим тихим моментом, когда она все еще полностью принадлежала ему.

Ее тело просыпалось, пока она не была полностью возбуждена и тихо дышала. Если то, как ее сосок затвердел под его языком, было каким-то признаком, то она уже снова жаждала его внутри себя. Хорошо. Потому что он планировал заняться с ней любовью еще раз, прежде чем выпустить ее из своей постели.

Неохотно отпустив ее из своих губ, он поднял голову и прошептал ее имя. Ее глаза распахнулись, и от счастья, которое он увидел в их зеленых глубинах, у него перехватило дыхание.

О да, она любила его. И если он не будет осторожен, она заставит его полюбить ее в ответ.

Она протянула руку, чтобы провести кончиками пальцев по его щеке.

— Ты часто так просыпаешься по утрам?

— Нет.

Он прикоснулся своими губами к ее губам и усмехнулся.

— Но с тобой это мой любимый способ.

— Но ты никогда раньше не просыпался со мной.

Он дразняще повторил ее слова из оперы:

— Вот поэтому и любимый.

У нее вырвался смешок, затем она прикусила губу с намеком на застенчивое обольщение, от которого у него екнуло сердце.

— Мой тоже.

Просунув руку ему за шею, чтобы провести пальцами по волосам у него на затылке, она повернула голову и посмотрела в окно.

— Уже рассвело, — прошептала она.

Счастье на ее лице исчезло, и он почувствовал его отсутствие, как удар в живот.

— Я должна была уйти несколько часов назад.

Он прикусил ее горло, чтобы отвлечь ее, и сразу же почувствовал, как ее пульс участился под его губами. Милый Люцифер, эта женщина была ненасытна, но таким же был и он, когда был с ней.

— Я отвезу тебя домой позже.

Хотя в его голове уже крутились мысли о том, как бы удержать ее в своей постели до конца дня.

Она с сомнением выгнула бровь.

— И какое оправдание мы дадим, почему меня нет в Одли-хаусе, когда твоя мать отправится меня искать?

Он опустил голову, чтобы еще раз поцеловать ее грудь.

— Мы скажем ей, что ее старший сын — развратный донжуан, — он взял ее сосок в рот и теребил его зубами, пока восхитительная дрожь возбуждения не пробежала по ней, — который всю ночь держал тебя прикованной голой к своей кровати и ненасытно насиловал тебя, пока ты не взмолилась о пощаде.

— О, — невозмутимо ответила она. — Тогда, значит, правду.

Он засмеялся, прижимаясь щекой к ее груди и наслаждаясь тем, как его утренняя борода царапает ее нежную кожу. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так много смеялся в постели с женщиной, если вообще когда-либо смеялся. Она была одним сюрпризом за—

Дверь распахнулась. Куинтон ворвался в комнату.

— Я подумал, что сегодня отправлюсь в Таттерсолл и…

Он остановился и уставился.

— Боже милостивый, прошу прощения! Я думал, ты уже будешь один. Я просто…

Он повернулся к двери, затем остановился. И оглянулся. Недоумение омрачило его лицо.

— Миранда?

Она тихо вскрикнула от унижения и натянула одеяло на голову.

— Убирайся, — приказал Себастьян, холодная ярость пронзила его.

— Но… но… — заикаясь, пробормотал Куинн, ошеломленно уставившись на нее. — Миранда?

— Убирайся к черту!

Дверь с грохотом захлопнулась, и Себастьян сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. С беспокойством за Миранду, пульсирующим в нем, он медленно стянул одеяло, только чтобы обнаружить, что ее руки крепко прижаты к лицу. Вся она сильно дрожала.

— Все будет хорошо, — сказал он ей как можно мягче и успокаивающе. — Это всего лишь Куинн. Я позабочусь о нем.

— Что ты будешь делать?

Ее голос был болезненным шепотом между ее пальцами, который разрывал его сердце. В своем унижении она не могла открыть глаза и посмотреть на него.

— Я все объясню и заставлю его хранить тайну.

А если это не сработает, он выбросит тело убитого брата в Темзу.

— Это Куинн. Он никогда не сделает ничего, чтобы причинить тебе боль.

— Это Куинн! — она задохнулась от раздражения, зная его брата так же хорошо, как и он.

— Когда это он умел хранить секреты?

— Начиная с этого момента, — сказал он убежденно.

— Оставайся здесь. Я сейчас вернусь.

Он выскользнул из постели и натянул брюки. Когда он оглянулся на нее, направляясь к двери, она снова натянула одеяло на голову. Видя ее такой, он чувствовал боль от ее унижения вместе с ней. И это только подогрело его ярость, когда он бросился вслед за своим братом.

— Куинтон! — заорал он и помчался вниз по ступенькам.

Он нашел своего младшего брата в вестибюле, в нескольких шагах от того, чтобы выскользнуть через парадную дверь и сбежать. Схватив его за руку, он