ту сторону галереи, где прятались двери в холодное крыло дворца. Эр думал поспешить за ним, но задержался на мгновение, ведь заметил в глубине построек ещё одного «наблюдателя». В самом мрачном углу, возле диковинного бледного цветка, возвышалась чёрная фигура рослого Дуностара, однако стоило полководцу встретиться взором с бессмертным магом, и человек сразу убрался восвояси.

— Сначала слабостью воспользоваться, а затем слабость защищать, — повторил демон-оборотень, провожая вторженца взглядом.

Данаарн, проходя мимо чаши с песком для начертания заклятий, замер. Поверхность заволокла водная гладь, о которую ещё разбивались редкие капли дождя, и Эр столкнулся с собственным искажённым отражением. Недовольно нахмурившись, он изрёк:

— Да. Незачем бить лунга по спине, он всё равно слишком толстокожий и не внемлет наказаниям. Лучше ударить того, кто ему дороже всех. Любовь моя, я же больше не хотел быть глупым. Мечтал ничего не чувствовать, однако стоило чувствам покинуть меня, и я взялся тут же звать их обратно. Как… непостоянно.

Внезапно вспомнив недавние слова наследника престола, Эр лучезарно улыбнулся, а затем обомлел. Что сейчас произошло? Он… почувствовал нечто… тонкое, радостное и трепетное?

— Улыбаюсь, словно идиот.

Раздражённо рыкнув, Эйман помчался по следам Сэля Витара, и опять не заметил, как по воде в чаше пробежалась лёгкая рябь.

— Моя любовь… — шепнуло что-то прозрачное женским голоском ему в ответ.

Может, просто эхо?

Эру было не до зрительных и слуховых иллюзий, ему требовалось срочно подготовить собственные почвы: окучить принца, посеять семена сомнений в его душу, рассказать ему побольше о настоящих людях, тех, что жили во дворце или за стенами Янтарного замка и шли на любые ухищрения, лишь бы обмануть небеса во имя приземлённого и суетного. Наивный глупец, проведший долгое время в уединении, ничего не знает об обычных смертных, он взращён на сказках и вскормлен сладкими небылицами о героических свершениях, где славные воины и бравые путешественники всегда поступают в согласии со своими чистыми помыслами и добрыми намерениями. В конце концов, принц верил, что если в его сердце — светлые намерения, то случай его сбережёт. А на поверку в реальном мире зло никогда не наказывается, а за добро не воздаётся по заслугам, и зачастую больше всех выигрывает тот, кто вообще ничего не ставил на кон.

И теперь, когда у Сэля появилась возможность завладеть подлинной силой и всё исправить, неужели он упустит блестящий шанс? Слабое сердце склонно к изменам, тогда как чистое может быть и постоянным, и непреклонным. Конечно, если оно не пустое, если в нём ещё тлеет очаг тепла.

Даже посреди темницы зацветут пышные сады, коли им предоставить вдоволь насущной пищи.

Эйман Данаарн настиг наследника престола в первой же просторной галерее, где сводчатые потолки вздымались высоко в небо, а между мраморными колоннами на каменных древках раскачивались королевские знамёна, чередуемые со стягами различных домов. Здесь царил холод, как и гласило название крыла, однако нагревающееся лето вскоре превратит эти залы и коридоры в настоящее убежище от зноя, средоточие божественной прохлады, хоть Исар-Динны и никогда не славились чрезмерно жаркой погодой.

На фоне палевого и песочно-белого мрамора особенно ярко выделялась однообразная тёмная форма дворцовой стражи. Охранники стояли неподвижно и даже не следили глазами за проходящими мимо магом и принцем. Сэль, заострив внимание на экипировке солдат, печально вздохнул, ибо ничего ему сейчас не хотелось заполучить так, как меч. Впрочем, Его Высочеству сгодилось бы отнюдь не любое оружие, он интересовался исключительно легендарным клинком по имени Кровь и Вода, верным орудием его дорогого отца.

Если продвигаться с севера на юг по галерее, а затем резко свернуть налево во второй коридор, то по извилистому туннелю можно было проникнуть в усыпальницу былых правителей Исар-Динн и их приближённых, но Сэль направлялся в свои покои, желая приступить к урокам по чародейству как можно скорей, а маг неотступно вышагивал за ним.

— Ты так и не постиг глиц и не разгадал загадку на гробнице отца? — тихо прошептал Эр, поглядывая краем глаза на подопечного.

— Нет, иначе у меня в руках уже было бы оружие.

— Я ведь могу разнести к демонам весь склеп, выпотрошить гробницы, у меня имеются непреодолимые силы, и почти никакие чары не чинят мне помех, — торжественно объявил бессмертный, вытягивая перед собой напряжённые пальцы.

На его обнажённой ладони тут же вспыхнуло блестящее, бело-синее пламя в форме шара, немного потрепыхалось и потрещало, а затем исчезло без следа.

— Хах, благодарю, Аман-Тар, однако я вынужден отказаться от подобной «услуги», — добродушно хмыкнул принц. — Во дворце проживает множество алхимиков, и если бы я хотел, то давно бы приказал им «разнести к демонам» весь склеп, лишь бы завладеть мечом. Я и сам немножко разбираюсь в ингредиентах, и сумел бы составить зажигательную смесь, но ведь это же — чистой воды жульничество. Я должен пройти через испытание до конца, должен справиться сам. Меч отца…

Сэль задумался и его лицо украсила таинственная улыбка. Поднеся указательный палец правой руки к губам, он продолжил вещать:

— Меч отца является ко мне во снах. Я нахожу его в путешествии по Тчелану, думаю, у меня имеется с ним особенная связь…

— Ты хоть знаешь, как с ним управляться? Когда у тебя был последний урок боя на мечах? — нахмурившись, спросил провожатый.

— Давно. Мне тогда только-только исполнилось девять, и я сражался с Эмероном при помощи деревянных палок.

Эр покосился на Сэля и удивлённо поднял брови вверх. Что это за людское королевство, в котором ребёнку подают вино до обеда, и, не обучив как полагается использовать опасный предмет, обязуют быть в фехтовании на высоте, пускай в будущем? Как можно дать в руки меч тому, кто не прошёл должных тренировок?

Разумеется, Сэль Витар не был ребёнком ни для своей матушки, ни для подданых, он уже считался почти что взрослым, однако рядом с тысячелетним и бессмертным существом любой человек, даже почтенный старец, казался несмышлёным дитём.

— Вам снова повезло, Ваше Высочество, — пропел Эйман, демонстративно взмахнув кистью. — Кроме того, что Ваш смиренный слуга сведущ в чарах и колдовстве, он ещё недурно разбирается в оружии, и не единожды бился на смерть на мечах. Я участвовал во втором Беспокойном покрове лета… ты знаешь, что это?

— Да, конечно! Самые мрачные и беспросветные времена в истории Ассалгота, как мне этого не знать? Только, Аман-Тар, — принц смущённо приблизился к левому плечу Эра, поднялся на цыпочки и начал шептать, — у нас с Вами не выйдет раздобыть оружие без труда. Никто в здравом уме не даст нам мечей. Мне даже ножницы и нож