грустно. Он почти не чувствовал ни Ритиных рук, ни губ. Он даже не заметил, что разошлись гости и что они остались вдвоем в огромной квартире, где во всех пяти комнатах горел свет. Потом он погас.

х х х

Несколько дней спустя Домет позвонил Лине из телефона-автомата.

— Азиз, — обрадовалась она, — где вы?

— Стою под вашими окнами.

— Правда?

— А вы выгляните в окно.

Лина выглянула и крикнула, что спустится через пять минут.

Она вышла в том же берете, в котором он встретил ее в букинистическом магазине.

— Поздравляю! — она взяла Домета под руку.

— С чем?

— Рита уже бегает по всему Берлину и хвастается, что отбила у меня любовника.

— Но вы же знаете, что это не так!

— Ну, чего вы сердитесь, Азиз? Неужели вы думаете, что я вас буду упрекать за Риту? Вы — мужчина, природа берет свое. Мое отношение к вам не изменилось ни на йоту. Ваша душа все равно принадлежит мне. — Она прижалась щекой к его плечу.

— Куда пойдем? — с кислой миной спросил Домет.

— В полицию, — в тон ему ответила Лина и засмеялась, увидев, что Домет оторопел. — Не бойтесь, ничего страшного. Как все иностранцы, я должна раз в неделю отмечаться в полиции.

9

После прихода нацистов к власти на окнах конторы Самуила Марковича сначала намалевали свастику, потом выбили стекла, и наконец в один прекрасный день его секретарша Эрна без стука заявилась к нему в кабинет.

— Герр Боген, я сразу перейду к делу, — заявила она таким тоном, будто герр Боген был ее подчиненным.

— Слушаю вас.

— Герр Боген, известно ли вам, что по новым немецким законам владельцем любой фирмы может быть только ариец?

— Что вы хотите этим сказать?

— Что вы не ариец, — спокойно ответила Эрна, усаживаясь в кресло.

Самуил Маркович покрылся мелкими капельками пота и вынул носовой платок.

— Эрна, вы у меня работаете уже пять лет. Я относился к вам как к члену семьи, всегда повышал жалованье, а два года назад дал ссуду на лечение, когда пьяный муж сломал вам два ребра.

— Не нужно напоминать мне об этом, герр Боген, — сказала Эрна хозяйским тоном.

— Можете не возвращать ссуду.

— А я и не собираюсь.

— Тогда чего же вы хотите? — спросил Самуил Маркович.

— Чтобы вы переписали фирму на имя моего мужа. Он — настоящий ариец и будет владельцем фирмы, а вы будете у нас консультантом.

— Кем? — у Самуила Марковича запершило в горле.

— Консультантом, — спокойно повторила Эрна. — У вас нет выбора: если вы откажетесь, вас вызовут в гестапо, и вашу фирму все равно отдадут нам.

— Тогда зачем вы пришли ко мне?

— Договориться по-хорошему. Сегодня вы нигде не найдете работы, а мы вам еще и платить будем. Потому что, кроме вас, никто не может уговорить ваших компаньонов иметь дело с новыми владельцами.

— Что вы знаете о моих компаньонах!

— Кое-что знаю. Я сняла копии со всей документации, которая через меня проходила.

Носовой платок Самуила Марковича стал совсем мокрым.

— Дайте мне неделю на размышление.

— Три дня, — Эрна встала и направилась к двери. — Не вздумайте бежать, герр Боген, вас все равно найдут, а тогда это будет совсем другой разговор и совсем в другом месте.

Самуилу Марковичу не понадобилось трех дней.

Он схватил такси, помчался на вокзал, попросил таксиста подождать, купил три билета на вечерний поезд до Цюриха для Хаси с детьми и поехал домой. Копу и Хильку уже несколько месяцев назад отчислили из университета вместе с другими еврейскими студентами. К счастью, дети были дома.

— Ничего не спрашивайте, — сказал запыхавшийся Самуил Маркович. — Быстро собирайте вещи. Вы с мамой едете в Швейцарию.

На протестующие возгласы детей он поднял руку.

— Ша! Хватит! У вас нет времени. Если сегодня вы не уедете, завтра мы все будем в гестапо.

И Самуил Маркович вкратце пересказал разговор с секретаршей.

Хася-Шейндл хорошо знала, когда с мужем надо спорить, а когда — нет. Поэтому она быстро собрала два чемодана. Самуил Маркович дал жене все наличные деньги, которые были в доме, и поклялся здоровьем детей, что приедет в Цюрих, как только закончит дела, продаст дом и переведет деньги в швейцарский банк. Хилька бросилась звонить своим немецким подругам, но Самуил Маркович ее остановил.

— Детка, если кто-то узнает о вашем отъезде, вас перехватят еще по дороге на вокзал.

Копа кричал, что никуда не поедет, пока не увидится со своей возлюбленной Лили, которую родители у него за спиной называли не иначе как «наша шикса»[19].

— Копа, сынок, прошу тебя. Ради матери. Посмотри на нее. На ней же лица нет! Это же временно. Поживите в Цюрихе, пока тут кончится весь этот мешугас[20] со свастикой, — Самуил Маркович от волнения не заметил, что перешел на идиш.

— Копа! — Хася-Шейндл умоляюще сложила руки на груди. — Не спорь с отцом. У него сейчас будет сердечный приступ.

Через час вещи детей тоже были уложены, и все присели на дорогу.

— На сколько мы уезжаем, папочка? — спросила Хеля, как две капли воды походившая на мать в молодости.

— Думаю, месяца на два, — сказал Самуил Маркович, дописав письмо своему компаньону в Цюрихе. — Пойдете по этому адресу, там о вас позаботятся. А сейчас — на вокзал.

Проводив семью, Самуил Маркович поехал к знакомому русскому специалисту по изготовлению фальшивых документов. Специалист подобрал ему черный парик (от чего Самуил Маркович помолодел лет на двадцать), поменял очки на пенсне и сделал несколько снимков «Лейкой», установленной на треножнике.

Через три часа в руках у Самуила Марковича был засаленный аусвайс на имя вдовца — бюргера Вольфганга Шутце из Верхней Померании, в котором, по просьбе Самуила Марковича, появились выездные и въездные визы, доказывающие, что он пересекал границы рейха, чтобы посетить далекую Америку. Там у него якобы скончался богатый дядя, который оставил ему наследство.

Спрятав парик в портфель, Самуил Маркович поехал в банк и зашел в кабинет управляющего.

— Герр Боген, — управляющий любезно показал на стул. — Чем могу служить?

— Я хочу снять деньги со счета.

— Пожалуйста. Сколько?

— Все. У меня временные затруднения.

— Вы хотите получить всю сумму наличными?

— Нет. Половину наличными, а половину переведите на этот счет, — и Самуил Маркович передал управляющему листок бумаги.

— Цюрих… — как бы сам себе сказал управляющий.

— Сколько времени это займет?

— Немного. Вы как раз успеете выпить кофе, герр Боген.

Управляющий нажал на кнопку. Самуил Маркович изо всех сил старался не смотреть на дверь, когда она открылась: ему казалось, что вместо