— Есть какие-нибудь просьбы?

— Я знаю одного человека. Живет в Берлине. Зовут Ассад-бей.

— Араб?

— В том-то и дело что нет. Он говорит по-русски и пьет водку.

— Араб, который пьет водку, не араб. Подозрительный тип.

— Вот и мне так кажется. Хорошо бы навести о нем справки. Если он заслан из России, высшее начальство это заинтересует. Если из Палестины — тоже.

Гроба снял пенсне, протер его замшевым лоскутом, снова надел и посмотрел на Домета.

— Запишите мне его имя. Адрес у вас есть?

— Нет.

— Не важно. У меня есть связи в гестапо.

Гроба ушел, а Домет еще дважды набрал Линин номер. Потом посмотрел на часы, разорвал билеты и выбросил в корзину для бумаг.

Домет хотел пройтись пешком, но начался дождь. Он сел в автобус и уставился в окно. Город торопился начать ночную жизнь: один за другим зажигались фонари, из ресторанов неслась грохочущая музыка, публика спешила в театры и в увеселительные заведения. На крыше самого большого магазина женского белья вместо рекламы бежал бесконечный неоновый лозунг: «Евреи — наше несчастье!»

На светофоре рядом с автобусом остановилось такси. Домет посмотрел на пассажиров и дернулся вперед. Лина! Он не видел лица сидевшего рядом с ней мужчины, но узнал феску. Вялая рука лежала на колене у Лины.

Такси мягко тронулось и обогнало автобус. Через заднее стекло Домет увидел две склоненные друг к другу головы — черную и рыжую.

У Домета перед глазами стояла картина, которую он увидел из окна автобуса. Он порывался позвонить Лине, но его останавливала мысль, что трубку может снять Ассад-бей. И все-таки он не выдержал и позвонил. Она не ответила.

«Значит, сама к нему поехала».

Сделав фотографии после прогулки в лесу, Домет повесил их над письменным столом. Теперь счастливая Лина смотрела на него, а он — на нее.

«Ну, скажи, что ты счастлива со мной, а не с этим Ассад-беем. Неужели я должен довольствоваться только теми редкими днями, когда Ассад-бей уезжает к своей баронессе? Неужели мне отведена только роль утешителя?»

Услышав звонок, Домет рванулся к телефону.

— Алло.

— Азиз? Это Рита.

Странно. В ее салоне собираются по четвергам, а сегодня — пятница.

— Я хочу пригласить вас на мой день рождения.

— Спасибо. Буду рад. А когда?

— Сейчас. Вы не заняты?

— Нет. Но у меня нет подарка.

— Подарком будет ваш приезд. Жду вас.

Одеваясь, Домет размышлял над непредсказуемостью русских женщин и пришел к выводу, что непредсказуемость как раз и есть их самая отличительная черта.

У Риты было полно народу, дым стоял коромыслом, несколько пар танцевали под возбуждающую мелодию аргентинского танго. Вручив Рите купленный по дороге букет роз, Домет почувствовал ее губы на своих губах. Настолько горячей встречи он никак не ожидал.

— Азиз, пригласите меня на танец, — промурлыкала Рита, которая уже успела выпить.

— Прямо с порога?

— А почему бы и нет?

Она потащила Домета танцевать и прильнула к нему всем телом.

— Вы знаете, Азиз, чем танго отличается от всех танцев?

— Нет.

— Тем, что в танго между партнерами нет расстояния, — Рита прижалась к нему еще крепче.

На них никто не обращал внимания, но Домет вдруг остановился: в дальнем углу стола сидела Лина с Ассад-беем.

Ассад-бей рассматривал гостей, как всегда поигрывая четками, а Лина ему о чем-то оживленно рассказывала, глядя на него с обожанием.

Тут кто-то позвал Риту, и Домет подошел к Лине.

— Азиз, из-за вас я проиграла пари, — она кокетливо надула губы.

— С кем же вы его заключили? — спросил Домет, целуя Лине руку.

— С Ритой. Она сказала, что, если вам позвонить, вы немедленно приедете, а я сказала, что нет.

— И на что вы заключили пари?

— На поцелуй. Если Рита выиграет, она вас поцелует; если я выиграю, я поцелую.

— А что мне теперь сделать, чтобы выиграли вы? Может, взять и уехать? — тихо спросил Домет.

— Лучше присоединяйтесь к нам. Куда вы пропали? Я вас сто лет не видела.

— А я вас видел в такси, — еще тише сказал Домет, сев так, чтобы Лина оказалась между ним и Ассад-беем.

Ассад-бей поймал взгляд Домета.

— Добрый вечер, Азиз, — сказал он со своей противной улыбочкой.

— Добрый вечер, Ассад.

— Лина, я услышал о каком-то пари, — поинтересовался Ассад-бей. — На что пари?

— Ерунда, — отмахнулась Лина, накладывая Домету винегрет. — Детские шалости. Давайте выпьем. Азиз, ваш тост.

— За вашу прекрасную книгу, Ассад, — Домет поднял рюмку и посмотрел ему прямо в глаза.

— Но, помнится, она вам не понравилась, — Ассад-бей посмотрел на Лину.

— Я был неправ. Я не сразу понял, что главное в вашей книге — история любви.

— Азиз, я вас обожаю! — обрадовалась Лина. — Правда, книга прекрасная? По-моему, просто гениальная. Я могу цитировать ее, даже если меня разбудить среди ночи.

Домет почувствовал на шее прикосновение женской руки. Рита.

— Азиз, куда же вы сбежали? Мы еще будем танцевать. А что вы пьете? — защебетала она.

Рита исчезла раньше, чем Домет успел ответить. Лину пригласил на танец какой-то блондин, и Домет с Ассад-беем остались вдвоем.

— Мне очень лестно, что вам понравилась моя книга, Азиз. Когда она выйдет, сочту за честь преподнести вам экземпляр с дарственной надписью. Вы сейчас что-нибудь пишете?

— Пока нет. А вы?

— Боязно признаться, но вам я скажу. Биографию Магомета.

Домет чуть не подавился винегретом.

— Магомета? Это же святотатство! Это все равно что я взялся бы за биографию Иисуса Христа.

— Прекрасная мысль. Вот и возьмитесь за нее. В Новом завете хватает биографического материала.

— Ну, знаете ли! Не кощунствуйте!

— Да что вы так взбеленились, Азиз! Мы же с вами — писатели. Для нас нет запретных тем. — Четки щелкнули несколько раз. — Магомет. Христос. Я, конечно, мусульманин, но, разговаривая с Богом, я слышу голос единого Бога, а потому молюсь и Магомету, и Христу, и Будде.

— В таком случае, почему вы не слышите еврейского Бога?

Ассад-бей вспыхнул, как если бы ему нанесли смертельное оскорбление.

— Думаю, — как ни в чем не бывало продолжал Домет, — тут одно из двух: либо вы ни во что не верите, либо не пишете о Магомете, а просто меня разыгрываете.

— И верю, и пишу, и не разыгрываю, — взял себя в руки Ассад-бей.

— Кто кого разыгрывает? — запыхавшаяся после танца Лина обняла обоих мужчин за плечи.

— Мы разыгрываем друг друга, дорогая, — Ассад-бей покосился на Домета. — Хочешь, и тебя разыграем?

В этот момент как из-под земли выросла Рита и потащила Домета танцевать.

Танго сменилось блюзом, сильный женский голос с хрипотцой запел по-английски о неразделенной любви, и Домету стало невыносимо