стал вглядываться в толпу при свете, успевшего разгореться в полную силу костра. Пламя громко трещало и бросало искры в потемневшее до густой синевы небо. Языки огня обрели собственную скоротечную жизнь, которой отмеряно ровно одна ночь, и их охристо-жёлтый свет, торопясь свою недлинную прожить поярче, плясал на стволах белых берёз.

— Командир, а если он как огнемёт в толпу напалмом плюнет? И вааще, мне сейчас до смерти интересно, умеют местные драконы огнём пыхать или нет? Если что, мы же всем скопом в головешки превратимся, — проговорил скороговоркой прапор, поглядывая на карету, где хранился огнетушитель.

— Не знаю! — огрызнулся Дмитрий.

Дракон же неспешно окинул взглядом окружённую повозками и защищённую вбитыми в землю кольями стоянку и неспешно двинулся вдоль импровизированной крепости. Он явно не горел желанием драть брюхо и крылья об острые предметы.

— Поворот! — заорала Виолетта, и строй начал, медленно колышась, как большая медуза, поворачиваться фронтом к ящеру.

Незваный гость резко задрал голову и уставился в центр построения, словно выискивал кого-то. Воображение дорисовывало ему человеческие эмоции и мысли, отчего стало немного не по себе: «Спелые, сочные людиш-ш-шки. Как вы посмели вторгнуться в мои владения-я-я?»

А глаза у него были не стеклянные, как у холоднокровных гадов, а живые, подвижные, часто моргающие и поблескивающие отголосками рассудка.

— Я тут подумал, командир? — бурчал прапор. — Ему же на Реверсе, по логике вещей, наверняка не красна девица, а писанный-уписанный юнга нужен. Я для этой роли давно не гожусь по старости и социальным льготам. Остаются трое: ты, расписной баронет и его сопливо-смазливый паж. Как думаешь, кого он выберет?

— Иди к чёрту, — огрызнулся Дмитрий, вытянув шею.

Дракон принялся очень ловко для такой махины маневрировать между стволами деревьев и дальними кольями. Меж солдатками поползли взволнованно-испуганные шепоточки. Одно дело — враг, другое — крылатый, почти непобедимый монстр.

— Держать строй! Собакам скормлю, — тут же заорала Виолетта. Но указанные собаки тоже боялись и потому забились под ноги людям и оттуда громко лаяли на чудовище.

Дракон в поисках путей к двуногой дичи совершил бросок в сторону и, нечаянно напоровшись на кол, заревел и отскочил. Но пауза длилась недолго, ибо дракон добрался до прицепа-бочки, а потом поддел мордой, с грохотом перевернул набок и стал катить кувырком прямо на пики, ломая на бочке колеса и разбалтывая крепления алюминиевой крышки. Вода, разбрызгиваясь по всей поляне, вылилась на траву, и бочка загремела громче прежнего.

— Держаться! — срывая голос, завопила Виолетта.

Дмитрий провёл рукой под носом и прикусил губу, а потом почувствовал, что строй стал неуверенно пятиться.

— Умный, зараза, — прорычал капитан. Очевидно, что план не допустить нападения грозной твари реализовался лишь частично, потому как не был учтён интеллектуальные возможности ящера, превосходящие таковые у обычных варанов и крокодилов. Тут мозги по количеству извилин явно ближе к воронам и попугаям, а то и вовсе к слонам и дельфинам. Вон, какая голова.

— Падла! — выругался прапор, нервно перебирая пальцами по дробовику.

— Стоять! — вопила рыцарка. Её можно понять, стоит строю сломаться и побежать, дракон достанет любого поодиночке, а так хоть есть шансы.

Цистерна с грохотом докатилась до людей.

— Держать строй! — И в алюминиевую бочку в попытке остановить упёрлись острия пик, с лязгом царапая металл.

Среди людей начала нарастать паника, женщины роптали, топчась на месте и быстро переглядываясь. Ведь большая зубастая тварь была всего в нескольких метрах от них. До ушей доносилось частое шумное дыхание, а глаза блестели хищным огнём, сосредоточившись на жертве.

Проследив направление взгляда, Дмитрий и Аврора одновременно посмотрели на жертву, и жертвой оказалась леди Виолеттой. Чем рыцарка задела чудовище непонятно, но взгляд круглых, а не щелевидных, зрачков жёлто-зелёных глаз, был упёрт именно в неё.

Не только баронета и землянин это заприметили, но и другие.

Дракон же завершил свой спектакль, запрыгнув на жалобно заскрипевшую цистерну. Он распахнул пасть и быстро расправил широченные, просто шокирующие с такого расстояния крылья, на которых виднелись длинные, несущие кожаную перепонку кости и толстые вены. А затем громко-громко заревел.

— Бежим! — пронеслось по строю, и солдатки побежали.

— Стоять! Повешу! На кол посажу! Убью, твари! — визжала рыцарка, рядом с которой осталась пока лишь сержантка.

Надо отдать должное, Аврора тоже не побежала, пятясь, но прикрывая собой землян и брата. При этом девушка часто-часто тараторила: «Идемони», но против дракона молитва-заклинание не работали. Совсем.

А ещё краем глаза капитан увидел, как монашка упала на колени и протяжно пела на малопонятном староцерковном. Под действием её пения продолжал гудеть воздух, соперничая в громкости с тарахтением генератора и треском датчика магии.

Крылатый монстр не стал терять времени и воспользовался неразберихой и бегством — оттолкнувшись от бочки, налетел на Виолетту. Бочка не выдержала такого обращения и смялась, отъехав назад и пропахав небольшую борозду в дёрне. А рыцарка… а вот она осталась жива и даже попыталась сопротивляться хватке чудовища, выхватив короткой и тяжёлый кошкодёр, коим принялась колоть и рубить шкуру дракона. Сам же ящер не зря имеет шесть конечностей, он подмял женщину под себя, удерживая передними лапами, заставив охнуть, а затем приподнялся на сложенных как у летучей мыши крыльях, приподнял жертву, развернулся и поковылял прочь, прижимая к себе, будто обезьяна куклу.

На мгновение на поляне воцарилась тишина. Все испуганно таращились на удаляющегося дракона.

— Помогите! — донёсся до слуха крик жертвы.

Ещё несколько секунд у всех ушло на осознание того, что леди Виолетта жива. А затем стоящая рядом с Дмитрием Аврора закричала. Да так, что капитан вздрогнул.

— Вернись, тварь! Она мне дуэль должна!

Девушка завертелась на месте, выискивая что-то глазами.

* * *

Авророй овладело отчаяние. Да, она боялась дракона. Да, она не желала дуэли. Но ещё больше она боялась клейма трусости. Позора на всю жизнь, от которого дворянке не отмыться никогда.

Страхи легли на чаши весов тяжёлыми гирями, и позор перевесил всё остальное. Даже смерть будет более милосердна, чем жизнь отверженной и заплёванной всем приличным обществом. Полученные с таким трудом рекомендательные грамоты можно будет просто сжечь, а самой полезть в петлю или уйти в бесконечное пьянство.

Девушка заозиралась в поисках хоть чего-нибудь, что поможет вызволить Виолетту из лап дракона. Или хотя бы попытаться, чтобы потом перед судом двуликой Такоры можно будет опуститься на правое колено и с клинком в руке ответить: «Трусость — не есть мой