Талаат пытался остановить избиения христиан, но не армян. Опираясь на дневник протестантской миссионерки и учительницы Берты Морли Хильмар Кайзер смогла восстановить последовательность событий, произошедших в небольшом городе Марсован (Kaiser, 1999а). Ее отчет дополняет соответствующая глава из отчета Брайса (Bryce, 1972: 331–377). Марсован не был стратегическим пунктом. Тучи сгустились над городом 29 апреля 1915 г., когда, как вспоминает Морли, были арестованы 13 армянских мужчин, еще 21 взяли под арест 10 мая. В мае и июне полиция прочесывала город в поисках дезертиров и тайников с оружием. Тайник с гранатами, найденный в одном винограднике, тут же навлек подозрения на армян. В отчете Брайса (Bryce, 1972: 332) говорится, что оружие было никуда не годным, и тем не менее «ярость турок дошла до белого каления». Морли вспоминает, что тех людей, на чьей земле нашли злополучный тайник, арестовали и сослали в местность, где свирепствовал тиф. Она не пишет, было ли это настоящим оружием, в ее дневнике мы также не находим ни одного упоминания о сопротивлении армян. 10 июня губернатор заявил, что не хочет прибегать «к крутым мерам», но «на него сильно давят со стороны». 23 июня стало началом всеобщей депортации. Всем пришлым армянам было велено вернуться в свои родные места, оставшихся загнали в оцепление и малыми группами стали выводить из города.

1 июля пронесся слух, что многих изгнанников убили по дороге. 3 июля турецкий юрист из миссии обмолвился, что «скорее всего, с ними покончат в пути». Морли вспоминает: «У меня было чувство, что они хотят стереть с лица земли весь народ». На следующий день, пишет она, всем армянам приказали покинуть город. Когда одна армянка хотела купить себе хлеба в дорогу, булочник рассмеялся и сказал: «Столько тебе не понадобится». Местные турки прекрасно знали, какая судьба ждет армян. 5 июля армяне впопыхах начали распродавать свое имущество. Некоторые турки усмехались: «Не стоит покупать все это. Оно и так скоро будет нашим». И уже 6 июля до них дошла «достоверная информация», что все армяне были уничтожены при этапировании. 6 июля в городе возникла «серьезная угроза» погрома. Мэр обратился к местному партийному комитету, и был водворен порядок. Серьезных кровопролитий в городе не произошло. Женщины были депортированы через две недели, и в Марсоване осталось лишь несколько сотен армян из 12 тысяч. Для всех стало очевидным: «правительство решило уничтожить армян как народ, и они не в силах себя защитить» (Bryce, 1972: 334).

Мисс Морли ничего не рассказывает об ужасах геноцида. Она не была свидетелем сцен кровавой резни. Хищные мародеры грабили дома высланных, а дружелюбные турки уговаривали армян принять ислам и тем сохранить свою жизнь. Такие скоропалительные обращения ничем помочь уже не могли, местные власти не позволяли себя дурачить. И мисс Морли это радовало! Для пастыря душ вероотступничество было едва ли не страшнее, чем смерть. Она пишет, что 12 июля некоторые турки пришли в ужас от всего происходящего и тут же подыскали этому объяснение: «Наша вера никогда бы не позволила нам творить такие жестокости, во всем виноваты Германия и христиане». Брайс (Bryce, 1972: 348) сообщает, что двое турок были повешены за то, что укрыли у себя своих армянских друзей. По воспоминаниям Морли, убийства в городе начались 14 июля. Турецкий солдат пожалел армянского протестантского священника и спрятал его. Обозленные солдаты пригрозили ему смертью, и тот убежал, оставив клирика на произвол судьбы. Начался спор. Некоторые не хотели поднимать руку на пастора и настойчиво предлагали ему принять ислам. Тот отказался и принял мученический венец вместе с псаломщиком, который тоже не захотел изменить своей вере.

17 июля городской мэр попытался найти хоть какое-то оправдание происходящему. Он сказал: «Это лишь малая доля того, что армяне делали с турками повсюду… а в городе Ване в колыбели не осталось ни одного живого турецкого младенца». 20 июля, пишет Морли, армянские женщины благодарили своих турецких конвоиров за то, что те защитили их от черкесских мародеров. Машина репрессий работала беспощадно, но упорядоченно. У миссии потребовали выдать других армян-протестантов (как и католиков, их вначале щадили). 18 июля власти занялись экспроприацией собственности армянских общин. В августе 1915 г. один чиновник поведал о том, что видел и казни, и трупы по берегам Евфрата. Мисс Морли ведет свой скорбный дневник еще месяц. Через месяц армян в Марсоване уже не осталось.

Из таких источников возникает картина последовательного осуществления общего плана, который родился в июне 1915 г. (может быть немного раньше). Вначале — быстрая изоляция политических и духовных лидеров и тех, кто владел оружием. Некоторые были брошены в тюрьмы, другие успели уехать и исчезли бесследно. Оставшиеся армянские мужчины призывного возраста были согнаны, построены в колонны и депортированы на юг, во внутренние районы страны. Локальные чистки были проведены в Киликии и вдоль границы с Россией. Так происходило не везде. Да, вначале это выглядело как депортации, но почему первыми жертвами всегда были мужчины? Ответ простой — их доводили до безлюдных мест и там убивали. Через несколько недель то же самое происходило с женщинами, детьми и престарелыми — их угоняли в пустыню. Прямой угрозы для Турции они не представляли, поэтому их не убивали сразу, смерть поджидала их на долгом и трудном пути. Некоторые умирали от голода и болезней, многие погибали под саблями кочевников и бандитов, нападавших на колонны. В европейских провинциях Турции все происходило иначе. Депортированных из Европы грузили в вагоны и без особых проблем довозили до пунктов назначения на юге. Проблемы начинались потом — Анатолия и прилегающие к ней районы были полностью очищены от армян-переселенцев с Запада. Их уничтожили физически.

Американский консул Лесли Дэвис был свидетелем событий в Харпуте и в провинции Мамурет-ул-Азиз, которую он назвал «скотобойней». Консульские вояжи позволили ему увидеть (и сфотографировать) до 10 тысяч, по его оценке, трупов армян, валявшихся в пустыне. Большинство из них были раздеты или полураздеты, местная голытьба не погнушалась снять одежду с убитых (Davies, 1989: 86–87; U.S. Official Documents, 1995: гл. III). Выжившие изгнанники описывают сцены бесчеловечной жестокости, иногда сменяемые приливами жалости. Молодых женщин постоянно насиловали, некоторых делали проститутками или брали во временные наложницы.

Жены турецких офицеров отбирали из маршевых колонн себе в прислугу женщин помоложе и покрепче. Нищие турки и курды угоняли армянских девушек для своих сыновей, за таких невест не надо было платить огромного калыма. Этим молодым женщинам выпала очень нелегкая доля, но им хотя бы сохранили