— Терпите! — предупредила Амалия. — Ни слова я не должна от вас услышать. — Она перевернула страницу книги, и свечи погасли. — Вы не будете меня понимать, но, когда я произнесу имя одной из вас, названная должна будет снять амулет, бросить его вот сюда, — она указала на ванну, в которой лежала запеленутая Настя, — и сказать: «Все, что пожелаешь!»

Женщины закивали.

Амалия выдержала паузу, положила руки на стол и принялась читать заклинание. Она читала и читала, правда, не монотонно, как давеча Аглая, а с выражением — ее голос то повышался, то понижался, и всем казалось, что они присутствуют на каком-то странном спектакле. Первой Амалия назвала Аглаю.

Та сорвала амулет, швырнула его в ванну и выкрикнула:

— Все, что пожелаешь!

Она не знала, что может быть такая боль. Физические и душевные страдания были настолько невыносимы, что Аглая оглохла от собственного крика. Еще секунда, и она бы рехнулась от боли, но, к счастью, сознание ее покинуло, и она упала в обморок. Она бы сильно удивилась, если бы узнала, что никто не заметил ее страданий, не услышал криков — все происходило только внутри ее, в душе, от которой оторвали кусок, но она этого не знала и не могла узнать. И единственное, что было очевидно для окружающих, то, что она побледнела и грохнулась на пол.

Амалия словно не обратила на это внимания — продолжала читать, пока не настало время для всех остальных. Когда последняя ведьма лишилась чувств, Амалия заговорила громким, зычным голосом, от которого разбились все стаканы и треснули стекла в рамах. И в этом голосе звучала мольба. Наконец она воскликнула:

— Все, что пожелаешь!

И застонала от боли.

Не успела она упасть, как у Насти из темечка что-то тихо заструилось — это было похоже и на ручеек, и на свет, и на облачко. Луна заглянула в комнату, луч упал на стол, душа Насти взметнулась, оторвалась от тела и ускользнула по лучу, который исчез так же неожиданно, как появился. И небо в одно мгновение затянули сплошные черные тучи.

Саша очнулась первой. Пару минут она была уверена, что не способна пошевелиться — пока ее словно не ударили в живот. Тогда она взметнулась, и ее вырвало.

— Ой… — Девушка стояла, оперевшись одной рукой о стол, а другой размазывая по лицу слюни.

С огромным трудом Саша перетащила себя к раковине, сунула голову под кран и включила холодную воду. Некоторое время она как будто не чувствовала ни влаги, ни холода, но в конце концов ощущения вернулись, и она поняла, что приходит в себя.

Анну стошнило прямо на пол.

— Фу… — вяло отреагировала Саша. — Что за свинство…

Кое-как они все тут убрали, Саша усадила тетку на диван и спросила:

— Может, выпить?

— Подождем, когда Амалия очнется… — глядя на нее красными глазами с распухшими веками, ответила Анна.

Следующей пришла в себя Марина, потом Зина, за ней очнулись Аглая, Эльвира, Наташа, Оля, а самой последней открыла глаза Амалия. Она была бледная, измученная, глаза у нее потускнели, но смотрели осмысленно и ясно.

— Воды… — попросила она.

Анна метнулась за водой, протянула матери, та жадно выпила стакан и сказала:

— У меня в комнате, в секретере, бутылка голубая… Принеси.

Анна принесла пузатую бутылку, достала стаканы, разлила темно-зеленый напиток и раздала женщинам.

— Сейчас вы поймете, кто и зачем придумал абсент, — сообщила Амалия.

— Это абсент? — воскликнула Эльвира. — Я не буду! Хватит с меня того раза, когда мы в Новый год…

— Пей! — едва слышно, но с легкой злостью в голосе приказала Амалия.

Эльвира пожала плечами, и они все сделали по глотку. Саша вытаращила глаза.

— Ничего себе! — воскликнула она. — Вот это да!

Глаза у нее заблестели, щеки зарумянились — к ней возвращалась жизнь! Ни о каком опьянении и речи не шло — просто тело оживало, восстанавливались силы, и на душе делалось веселей.

— Обалдеть! — расхохоталась Марина. — Абсент… Кто бы мог подумать?

Амалия с некоторым неодобрением смотрела на всеобщую эйфорию. Дождавшись, когда сойдет первая волна восторгов, поднялась с пола, пересела на диван и произнесла:

— Ну?!

— Что «ну»? — нахмурилась Аглая.

— Что у вас? — переспросила Амалия.

— В каком смысле? — насторожилась Марина.

— Кто из вас что потерял?

Сначала все с непониманием переглянулись, но потом девушки вдруг поняли, о чем она, и дружно испугались.

— А как это понять? — поинтересовалась Анна.

— Прислушайтесь к себе, — усмехнулась Амалия.

Все затихли. Спустя минут пять Саша первой подняла голову, растерянно оглядела подруг и дрожащим голосом, будто сама не верила, призналась:

— У меня никогда не будет детей.

— О боже! — воскликнула Глаша. — Детка…

— Это было для тебя самое главное? — не без удивления спросила Марина.

Саша развела руками:

— Кажется, да… Не знаю…

— А я больше не лесбиянка! — крикнула Марина. — Вот черт…

— Ты лесбиянка? — расхохоталась Наташа.

— Уже нет! — Марина отхлебнула абсента и заметалась в поисках сигарет. — Вот дерьмо!

— Это было для тебя самое дорогое?! — ахнула Зина.

Марина остановилась посреди комнаты.

— Да! — рявкнула она. — Представьте себе! Ненавижу мужчин. А теперь еще и женщин.

— А я не хочу больше писать… — сообщила Анна. — У меня теперь нет воображения…

— Ах! — Аглая оставила Сашу и бросилась к ней. — Как же так? Что же ты будешь делать?

Анна задумалась.

— Буду помогать Амалии, — сказала она. — В принципе… это мне всегда было интересно.

— А я… — Аглая в ужасе посмотрела на окружающих. — Полюблю мужчину! Мое сердце было закрыто для любви, а теперь открыто… Вот глупость! Я никогда не скажу ему, что он мой единственный, но на всю жизнь лишусь покоя… То есть уже лишилась…

— Может, теперь ты будешь писать романы? — хмыкнула Анна.

Но тут Амалия поднялась с места, подошла к Марине, забрала у нее сигарету, затянулась и сообщила:

— А у меня больше нет Дара.

В первую секунду все даже не поняли, о чем речь. Но, когда до них дошло, лица женщин буквально перекосило.

— Как? Не может быть? Что же делать! Ах! Какой ужас! — восклицали они наперебой.

— Мама… — Аглая подошла к ней и заглянула Амалии в глаза. — И что же ты будешь делать?