спустившаяся Ценета и другие девушки, к брату подбежал Зоран. Все переговаривались, паниковали и что-то обсуждали слишком быстро. Ена не могла разобрать и слова, став неестественно медлительной, пока весь остальной мир разгонялся, несясь куда-то. Рана под одеждой Рокеля была рваной, но больше всего ужасало обилие крови.

Она не могла потерять его так.

Не теперь, когда Морана, Алай и она сделали нечто невозможное, когда он с семерыми своими людьми выстоял в изначально проигрышной битве. Не теперь, когда Рокелю удался его идиотский план и он обезопасил Сечень. Не теперь…

– Нужно вернуть его в город! – приказал Зоран людям брата. – Найдите, из чего сделать носилки! Поднимем его на утёс, а там у меня есть конь!

Рокель продолжал улыбаться, он лежал на холодной земле, вяло отмахиваясь от беспокойства брата. Сеченцы бросились искать, с помощью чего можно сделать временные носилки.

– Помоги ему, – едва шевеля побледневшими губами, взмолилась Ена к Моране, которая осматривала рану, пока Алай старался остановить кровотечение. Ена казалась себе до отвращения бесполезной. – Ты можешь его вылечить?

Морана мотнула головой, пока возрождённые девушки принялись помогать сеченцам отыскать верёвки или плащи, которые можно пустить на тряпки. Мужчины обламывали найденные копья для каркаса носилок.

– Моё дело смерть и перерождение. Укреплённые мной нити не выздоравливают, а прочнеют в том состоянии, в котором находятся сейчас, – пояснила Морана, а затем махнула на Ценету, Кази и остальных: – Они, будучи людьми, сумеют лечить, но на обучение такому у них уйдут месяцы.

– Он не доживёт. Не протянет даже до Сеченя, – выдал Алай то, о чём Ена боялась и думать. Царевич прижался ухом к груди Рокеля. – Сердце бьётся неровно и медленно. Он давно с этим ранением.

– Брат… – позвал Рокель, увидев Зорана. – Я вижу Ену, брат. Похоже, я умираю.

Ену окатило новой волной дрожи при взгляде на его побелевшие губы с неподходящей к ситуации счастливой улыбкой, как если бы Рокель видел приятный сон, вовсе не чувствуя боли. Ена разрыдалась, не выдержав. Она не могла потерять его так.

Алай глядел на Ену со всей серьёзностью, каждую её слезу он провожал хмурым взглядом, будто её боль причиняла страдания и ему. Неожиданно он встал, вновь принимая какое-то решение. Он взял меч Рокеля, схватился руками за лезвие и отломал рукоять от стали ногой с той же лёгкостью, что обычный смертный ломает ветки. Все сеченцы и Зоран замерли, изумлённые. Тёмная кровь Алая растеклась по стали, когда он начал мять и скручивать металл, как неподатливое тесто.

– Что ты делаешь? – с заметной тревогой спросила Морана.

– Возвращаю долг, – не отрываясь от своего занятия, забормотал Алай. – Ена спасала меня от солнца, и она наш друг. Друзья помогают друг другу, – словно умудрённый полученным опытом, выдал царевич, пока сталь в его руках стала мягкой. Алай растянул её, разделил на три части. – Сделай мне молот и наковальню. Сейчас же.

Морана была так ошарашена приказным тоном, что тут же выполнила просьбу. Зоран и Ена сменили богиню, продолжая давить на рану и сдерживать кровотечение. Под внимательными взглядами Алай молотом распрямил полученный мягкий металл в тонкие пласты. Рокель повернул голову и свёл брови, привлечённый звуками молота. Алай действовал быстро, подгоняемый бледнеющим видом младшего княжича.

– Переверните его и оголите спину, – велел Алай. Зоран и Ена подчинились, князь сеченский острым кинжалом распорол несколько слоёв одежды Рокеля. Крови было много, как и старых шрамов на спине княжича. – Доставай его нити по одной и держи. Он не должен умереть, пока я не закончу, – это царевич велел Моране.

– Я не могу удержать нити от разрыва, – попыталась вразумить она. Отсутствие контроля делало Морану более человечной, она выглядела такой же растерянной и недоумевающей, как и остальные.

Неожиданно Алай оторвался от работы и провёл ладонью по щеке богини, большим пальцем стёр остатки запёкшейся крови с её губ и неожиданно поцеловал. Это был невинный поцелуй, скорее мимолётное прикосновение одних губ к другим в попытке успокоить, но глаза Мораны распахнулись, бледная кожа окрасилась румянцем. Она застыла в одной позе, даже когда Алай чуть отстранился.

– Ты удержишь, – глядя ей в глаза, вкрадчиво то ли сказал, то ли велел Алай. – У меня твоё сердце, и я знаю, что удержишь.

– Несносный мальчишка, – пробубнила себе под нос Морана, скрыв смущение за гневом. Наконец разъярённая приказами богиня отмахнулась от его руки, которая продолжала гладить её щёку, опустилась на колени рядом с Рокелем и вытащила одну нить. – Действуй и не смей ничего испортить, – хлёстко велела Морана, чем вызвала у Алая улыбку.

Взяв первый тонкий лист металла, Алай аккуратно начал заворачивать в него нить. Сперва ничего не происходило, но царевич не прерывал работу под напряжённое молчание остальных. Рядом собрались все семь девушек, поднятых Мораной, и семеро оставшихся в живых сеченцев. Кто-то был ранен, но все как один неотрывно глядели на своего командира.

Рокель в первый раз дёрнулся, когда металлический лист, которым Алай обмотал нить, сжался, словно живой. На глазах ошарашенной Мораны сталь бывшего меча Рокеля распрямлялась, сливаясь с его же нитью. Знакомое золотое свечение сменилось белым. Морана в испуге вскрикнула и выпустила утолщённую нить. Обычно та проходила спокойно сквозь кожу, возвращаясь в тело, но обновлённая нить возвращалась на место, прожигая плоть. Рокель очнулся и закричал от боли, он задёргался, пытаясь отползти. Понадобилась помощь ещё двух сеченцев, чтобы удержать его на месте.

– Терпи! – прикрикнул на него Алай. – Выживешь, если вытерпишь!

– Да кто ты такой?! – рявкнул Рокель, похоже, впервые за всё время придя в себя.

– Я – Алай, – бесхитростно ответил царевич. – Твоя смерть печалит Ену, а я не хочу видеть её печальной. Поэтому терпи, другого выхода нет.

– Ена… – Рокель повернул голову и взглянул на девушку осознанным взглядом, та улыбнулась ему, невольно разразившись новыми слезами. Она сжала его руку, доказывая, что рядом. Его кровотечение остановилось, но рана по-прежнему выглядела жутко, а сама кожа Рокеля едва ли имела больше цвета, чем снег. Он перестал дрожать, нить целиком встала на место, а оставленная ею обожжённая рана затянулась. Морана глядела на всё происходящее со смесью страха и сомнения, но потянулась за следующей нитью, когда Алай кивком подал знак продолжать.

– Осталось две, – чуть мягче предупредил Алай и взял следующий лист металла.

– Что ты с ним делаешь? – едва слышно спросила Морана у Алая, она почти шептала, но Ена была совсем рядом к богине и слышала.

– Укрепляю его жизнь. Новых нитей нет, ты все истратила, – Алай кивнул на возрождённых девушек. – Но я могу усилить то, что у него есть, чтобы его тело само справилось. Чтобы