Елисейским полям так быстро, что мелькающие деревья за окном автомобиля сливались в сплошную зелёную полосу. Мы торопились навстречу Солнцу!

150-летнюю старушку – Триумфальную арку – уже обступили возбуждённые фотографы. Почему-то все разговаривали шёпотом. Может быть, чтобы не спугнуть очарования этого вечера? Французы обсуждают арку, словно женщину! Высота её 50 метров, в ширина – 45, но на фото она выглядит стройняшкой! Триумфальная арка украшена скульптурными группами, но среди них, конечно, выделяется «Отправление в поход волонтёров», так называемая «Марсельеза» Рюда, с крылатой, романтической, полной жизни Викторией-Победой! Поль перебрасывается несколькими фразами с молодым итальянцем и просит его сфотографировать нас.

Мы стоим в арке, залитые золотом солнца, и держимся за руки.

– Загадай желание, оно обязательно исполнится, – говорит Поль, улыбаясь.

Мне кажется, со стороны мы напоминаем скульптуру Мухиной «Рабочий и колхозница» с целеустремлёнными лицами, но во французском варианте. Мне вдруг захотелось, чтобы Поль взял меня на руки: такую золотую, такую солнечную, и сделал шаг вперёд, навстречу уже сияющему будущему!

В посольстве у входа нас встречают красивые девушки в гимнастёрках и прикалывают георгиевские ленты. Чуть подальше, для поднятия духа, стоят фронтовые рюмки водки, а на закуску – чёрный хлеб с салом.

Лестница, покрытая красным ковром, ведёт в концертный зал. На каждом шагу мне встречаются друзья или знакомые, все целуются и поздравляют с Днём Победы. Поль смотрит во все стороны широко открытыми глазами. Я представляю его:

– Мой друг Поль, – но, устав повторять одно и то же, я сокращаю фразу: – Мой Поль!

– Малышка, зарегистрируй эту формулировку, мне понравилось, – говорит он, излучая ласковую синь.

По возможности, я стараюсь переводить ему ключевые места концерта, но когда начали исполнять любимую папину песню, которую он часто напевал:

Путь-дорожка фронтовая,

Не страшна нам бомбёжка любая,

А умирать нам рановато,

Есть у нас ещё дома дела…

У меня вместо перевода получились всхлипывания, и слёзы потекли по моему лицу. Он всё понял, прижал меня к себе, вытирая слёзы, гладил по голове, и мне было так покойно в его сильных и нежных руках.

После концерта, в банкетном зале, который по длине «переплюнул» Зеркальную галерею Версаля, всех ожидало щедрое угощение. Столы ломились в полном смысле этого слова: икра, пирожки, селёдка «под шубой», чёрный хлеб, по которому все так соскучились, и другие вкусности. Бар светился разноцветными напитками, но оказалось, Поль, как и я, не пьёт алкоголь.

– Тогда попробуй берёзовый сок, во Франции ты его не найдёшь, здесь так мало берёзок.

– Мне даже неловко его пить, это же их слёзы… Мне всегда кажется, что это заколдованные красавицы. Их белизна и чистота подымают настроение, и мир кажется светлее.

«Неужели это говорит Железный Поль, – подумала я. – Вечером он совершенно другой, впрочем, и я другая».

Поль неотрывно наблюдал за мной, с удивлением смотрел, как пожилые мужчины целуют мне руку, молодые – в щёки и говорят мне добрые слова и комплименты. Я краснею, смеюсь и ещё успеваю кормить Поля пирожками, которые ему так понравились. А моя слабость – это сладости, поэтому я успешно справляюсь с «наполеоном» и не одним.

– Поль, завтра утром пробежимся по Люксембургскому саду? Я тебе покажу…

– Что, прямо в саду?

– Да, они стоят в саду, эти скульптуры.

– Договорились. Посмотрим, как ты бегаешь без каблуков.

Вдруг кто-то запел:

Этот день Победы порохом пропах.

И все подхватили, сгруппировались вокруг ветеранов:

Это праздник с сединою на висках.

Это радость со слезами на глазах.

День Победы! День Победы! День Победы!

Я пела вместе со всеми, и опять у меня заблестели слёзы, невозможно сдержаться эмоции, да и у других тоже глаза на мокром месте. Поль растерянно смотрел мне в глаза, и я видела, что в эту минуту он полностью подвластен мне, готов сделать всё, что угодно, лишь бы я не плакала. Я только сейчас поняла мудрое выражение: «сила женщины – в её слабости».

Наше прощание затянулось. Поль длил его, задерживал, как мог, поглядывал то на меня, то на старенькое изношенное небо, в прорехах которого сияли юные и озорные звёзды. Его глаза, как отрава, влезали мне в душу и смущали её.

– Mon bébé, вы русские такие талантливые, эмоциональные, открытые, тёплые. Мне было хорошо, как в большой дружной семье, я так расслабился, что показалось, нет сегодня зла на земле, нет преступников, а только братство и счастье… Загадочные вы люди.

– Ты угадал, Поль, но не до конца, ведь «умом Россию не понять… – в Россию можно только верить!» А Черчилль сказал, что «Россия – загадка, завёрнутая в тайну и помещённая внутри головоломки». Ведь у французов – рациональное восприятие мира, а у нас – эмоциональное, чувственное. Мы страдаем от отсутствия ярких впечатлений, а для вас жизнь – это «métro, boulot, dodo» (метро, работа, сон). Наш максимализм – вечный двигатель русского духа. Мне кажется, Россия – это женское начало, а Европа – мужское. Вот поэтому нас так тянет друг к другу, и вместе с тем мы не можем друг друга понять и часто ссоримся.

Поль улыбнулся.

– Малышка. Теперь я понимаю, почему ты так чувственна, оказывается, это русский характер! А я всё смотрел вверх, думая, что ты звезда, упавшая с неба. Сколько сегодня мужчин увивалось вокруг тебя. Ну зачем ты их притягиваешь, они же тебе не нужны, уволь их. Или же это твой любимый вид спорта – включать свой женский магнит, проверять, хорошо ли он действует и потом смеяться. Ты даже вся раскраснелась, бедняжка, не успевая подставлять для поцелуя то ручку, то плечико, то щёчки…

– Насчёт плеч, ты уже загнул…

– А Никита? Он не мог оторваться от тебя.

– Так ему 80 лет! Это не считается.

– Для тебя считается – с какого возраста?

– С комсомольского.

Про комсомольский возраст Поль ничего не мог знать, поэтому, представляю, как он кипел внутри, но только сжатые кулаки выдавали его волнение. Интересно, почему мы так с ним заводимся? В жизни такого не было. Казалось бы, такой чудесный вечер, мои обнажённые плечи в лунном свете так вкусно сияют, так поцелуй их, нет же, только нервы да синие глаза.

– Поль, я благодарю тебя, ты сегодня мне отдал самое дорогое.

– ?

– Время, – для меня это единственный драгоценный подарок, и ты, несмотря на свою занятость, подарил мне его – я счастлива. И ещё благодарю тебя, что ты не нацепил орден Почётного легиона!

Для меня