без насилия, но ежедневно, скромно, как пекарь, пекущий хлеб насущный, не трубя об этом не весь белый свет.

Вот и сейчас, пользуясь банальной фразой Катрин о предстоящем отпуске, о море, о бикини, я развила целую антиатомную пропаганду.

– Вы знаете, что Бикини – это коралловый остров, находящийся в Тихом океане. Легко представить его красоту: синяя ласка воды, голубой шёлк неба, золото солнца и счастливые жители, не обременённые излишней одеждой. Но в 1946 году американцы эвакуировали загорелых аборигенов, чтобы в этом земном раю провести 22 атомных испытания, среди которых «Castel Brava» – атомная бомба, по мощности разрушения в тысячу раз превышающая бомбу, сброшенную на Хиросиму. Человечество скромно промолчало об этом варварстве «цивилизованных янки», утешившись купальником «бикини».

Вдруг Катрин дёрнула меня за руку.

– Мне кажется, что тебя кто-то ждёт.

Распахнув двери автомобиля, Поль уже усаживал Катрин на заднее сиденье. Она протестовала:

– Я не хочу вам мешать.

– Что вы, наоборот, вы нам очень поможете, – ответил Поль, щедро раздаривая искорки своих синих глаз.

Он был прав: посторонний человек держал нас в каких-то рамках.

– Поль, я хочу закончить наш важный разговор с Катрин.

– Конечно, малышка, – он поцеловал меня в лоб, – только скажи, куда ехать.

Удивительно, сегодня Поль рулил, как нормальный человек, соблюдая нужную скорость, никого не обгоняя, не подрезая, не отпуская язвительных замечаний.

– Так вот, Катрин, в 2010 году ЮНЕСКО вписало остров Бикини в свою сокровищницу, как символ вхождения человечества в атомный век. А мне кажется, что наше сердце осталось в каменном! Как можно так безжалостно разрушать природу, сейчас там такой уровень радиации, что жизнь невозможна! Природа в депрессии!

Катрин тяжело вздохнула и, положив мне руку на плечо, задумчиво произнесла:

– Ты знаешь, меня так удивляет твоя непредсказуемость. Ты так сумела от «бикини» перейти к главной проблеме человечества. Ты слишком ответственна, не по возрасту. Как у тебя всё помещается в такой маленькой голове и большом сердце?

Поль улыбнулся:

– Малышка – это совесть нашей эпохи и она непредсказуема, – произнёс он, вкладывая в свои слова совсем иной смысл, понятный только нам двоим.

Вскоре Катрин, увидев многокилометровую пробку, распрощалась с нами и пошла пешком. Мы остались вдвоём, не зная, что сказать друг другу. Кто первый решится нарушить молчание? Ведь мы оба мечтали о встрече, и… ни одного ласкового слова. Характер!

Поль делал вид, что страшно обеспокоен затором и, высунувшись в окно, смотрел вперёд. «Это уловка», – подумала я и тоже стала смотреть в моё открытое окно, где видела только бледного и напуганного мужчину. Сзади него полулежала беременная жена.

– Ей плохо?

– У неё схватки.

– Поль, – закричала я как резаная, – надо спасать человека!

Он среагировал моментально.

– Безумным дана привилегия, – пробормотал он, устанавливая мигалку на крыше автомобиля и включая сирену.

– За мной и не отставать, через десять минут мы будем в роддоме.

Он выехал на запрещённую полосу и помчался, наблюдая, чтобы «бледный муж» не потерялся. Подъехав к больнице, коротко сказал:

– Ждите здесь, – а сам уже скрылся в вестибюле. Через несколько минут показались санитары с носилками, подгоняемые Полем.

– Спасибо, я хочу знать ваше имя, – с трудом улыбаясь, вся в поту, произнесла беременная.

– Поль, меня зовут Поль.

– Мы назовём сына в вашу честь Полем.

– Буду рад! Тогда подарите моему тёзке эту игрушку на память! – и он протянул Орден Почётного легиона.

Бледный муж так растерялся, что стал заикаться. Мы расцеловали эту милую пару и уехали.

– Мой Поль, я горжусь тобой, я так счастлива, – и положила свою голову ему на плечо. На каждом светофоре он ласкал меня и с нежностью повторял:

– Mon bébé, малышка моя…

– Я хочу пить.

– Заедем в «Хлеб и розы».

– С удовольствием. Ты знаешь, что это название поэмы James Oppenheim, которую он посвятил женщинам в 1911 году. Мне нравятся вот эти строчки:

А мужчины – наши дети, бьёмся мы и ради них…

Мы хотим, чтоб всем достались хлеб и розы…

Мы сели рядышком, и я вилась вокруг Поля, как хмель. Он ласково смотрел на меня и улыбался.

– Поль, может быть, вот в эту минуту родился твой маленький тёзка. Поэтому я хочу поцеловать тебя, ты заслужил!

Он притянул меня к себе, и я крепко прижалась к его губам и чмокнула. Получилось звонко.

– Малышка, ты решила меня оглушить?

– Я по-другому не умею, давай покажи.

– Ты что думаешь, мне нечего было делать, как только целоваться с женщинами? – ответил Поль, еле сдерживая смех.

«Что ж, – подумала я, – сейчас ты поймёшь, кто смеётся последним!»

– Поль, тебе повезло, что я находчивая. Ты со мной не пропадёшь!

Я спокойно поднялась и обратилась к проходившему мимо мужчине с седыми висками:

– Извините, вы могли бы мне сделать маленькое одолжение. Я хочу поцеловать моего друга, но я ещё не умею, научите меня.

Он сразу включился в игру и был не из робкого десятка. Улыбаясь, он сделал шаг навстречу мне, но Поль, как лев, вскочил и встал между нами.

– Прекратить! Вы видите – она сумасшедшая!

– Я вижу, что она очень красивая и у неё необыкновенно зовущие губы.

– Но тогда – сумасшедший – это я. И я не отвечаю за свои поступки. Мы оба чокнутые. Вы что, не видите?

Поль швырнул деньги на стол, схватил меня на руки (впервые!), вытащил розу из вазы и, бросив её мокрую мне на грудь, как помешанный стал меня целовать при всех, сначала лицо, а потом губы… Я пришла в себя, почувствовав, что мне не очень удобно: я сидела на коленях Поля в автомобиле, ноги – на ручном тормозе, локоть упирался в руль, а Поль смотрел мне в глаза.

– Малышка, ты говорила мне, что с тобой я не пропаду. А я, видишь, пропал. Никогда в жизни не видел более женственной женщины.

– А я – более мужественного мужчины.

– Mon bébé, я умру с тобой.

– А я без тебя. Хочу ещё. Поцелуй ещё.

– Детка, смотри мне в глаза.

Я старалась смотреть ему в глаза, но мне было так сладко, что глаза сами закрывались.

– Малышка, ты настоящая женщина! Только я начинаю тебя целовать, ты улетаешь. Я бы закомплексовал, если бы закрыл глаза раньше тебя.

– Поль, ещё!

– Малышка, я тебя с рук уже не спущу. Всё время буду носить, даже по квартире. А ты будешь командовать: «Я хочу быть поданной к столу!».

Мы смеялись и целовались до потери пульса. Вот так решилась проблема наших взрывных характеров. Только я открывала рот, чтобы сказать очередную колкость, как Поль целовал меня,