– Лес шумит. У твоего оружия звук тихий. Я пойду?

Антон отступил на шаг, давая понять, что он Хана не держит:

– Удачи.

* * *

После того как Карим лично убедился, что весь груз, порученный Маххабат, доставлен в целости и сохранности, стали готовиться к трапезе. Шаман с Джином с утра ничего не ели. Между тем время обеда давно прошло, а до ужина было еще далеко.

Моросящий дождик то усиливался, то почти прекращался. Маххабат забралась под навес, в самый дальний угол укрытия. Расстояние между полом и крышей позволяло стоять там лишь на четвереньках. Бросив на расположившихся в овраге боевиков настороженный взгляд, женщина расправила расстеленный поверх уложенных на землю веток кусок прорезиненной ткани и легла. Тем временем самый молодой из присутствующих чеченец, по имени Тимур, стал вытаскивать из рюкзака консервы, хлеб, сыр. Продукты он раскладывал на вывернутом из земли плоском, как стол, камне. То и дело отрываясь от своего занятия, чтобы смахнуть с невероятно больших ушей комаров, обыкновенным складным ножом открыл банку с говяжьей тушенкой, сардины и какой-то паштет. Последний долго изучал. Сначала, беззвучно шевеля губами, прочитал написанный мелким шрифтом состав продукта, потом еще и понюхал. Наблюдавший за ним седой боевик, которого называли Клыком, едва заметно улыбнулся:

– Это печень трески. Знаешь такую рыбу?

– Ну, – Тимур часто заморгал глазами. – А что?

– Ты думал, что это свинина?

– Разве я совсем глупый, да? – парень обиженно надул губы.

– Тимур, а знаешь, почему меня комары не трогают? – продолжал веселиться бандит.

Парень поднял на него вопросительный взгляд:

– Почему?

– Они на твоих ушах собираются, – чеченец рассмеялся собственной шутке.

– Нет, Клык, не из-за этого. Просто ты старый, а я молодой, – невозмутимо парировал Тимур. – И кровь у тебя невкусная. Отравиться можно.

Теперь рассмеялись все. Даже Маххабат хмыкнула.

– Ты совсем распоясался! – Клык помрачнел. – Я не старый, но старше тебя. Если сказанное мной может сойти за шутку, то сорвавшиеся с твоего языка слова – оскорбление.

– Ладно, – вяло ответил Тимур, убрал почти пустой рюкзак в сторону и стал нарезать хлеб. – Не обижайся.

– Может, вскипятим чай? – неожиданно предложил Клык и вопросительно посмотрел на Карима. Все это время тот стоял чуть поодаль, с безучастным видом наблюдая за действиями Тимура.

– Сам же знаешь, что нельзя, – покачал головой Карим. – Зачем спрашиваешь? Запах дыма в такую погоду далеко разносится.

– Готово, – Тимур обвел всех взглядом.

Бандиты расположились вокруг импровизированного стола.

Сунув в рот пучок увядшей и от этого похожей на зеленую тряпочку кинзы, Тимур зачерпнул ложкой из банки тушенку, положил ее на кусок хлеба, после чего украсил бутерброд зеленью и развернулся в сторону навеса:

– Маххабат!

Женщина приподняла голову.

– Возьми! – парень встал, подошел к пологу и, присев, протянул бутерброд Маххабат.

– Спасибо, – едва слышно проговорила она. – Я не голодна.

– Ешь, женщина! – неожиданно вмешался в разговор Карим. – Тебе надо набраться сил. Заставь себя!

Она села, пригнув голову под свисающим сверху пузырем брезента, взяла хлеб, однако есть сразу не стала. Только когда Тимур вернулся на свое место и все потеряли к ней интерес, нерешительно откусила.

Обменявшись с Джином взглядом, Шаман вынул из своего рюкзака легкий немецкий термос. Еще утром он залил в него полтора литра душистого чая с травами, целый мешочек которого прихватил из дома.

– Хорошая вещь, – цокнул языком Карим, подставив под горловину термоса кружку. – Где взял?

Термос был трофейный. Год назад он пополнил набор аксессуаров, при помощи которых офицеры чеченцы перевоплощались в моджахедов. Его нашли после боя в одном из домов давно брошенного людьми аула, который облюбовала небольшая банда боевиков. Принадлежал он убитому бандиту. Застрелил его тогда Джин. Естественно, об этом капитан рассказывать не собирался.

– Еще в первую войну, – не вставая со своего места, Джин, кряхтя, перегнулся через стол и наполнил кружку Тимура, – в Шали один дед подарил.

Переведя взгляд на Клыка, Шаман замер, продолжая держать термос в руке.

Бандит смотрел на него таким взглядом, словно он только что на его глазах убил близкого ему человека.

– Что с тобой, Клык? – насторожился Карим.

Но тот не слышал его. Рука с короткими пальцами скользнула к лежавшему рядом автомату. В тот же момент Карим вскочил и носком ботинка откинул оружие в сторону:

– Ты что?!

– Эта вещь мне знакома! – взгляд Клыка потемнел, а голос сделался глухим. – Я знаю, кто ее прежний хозяин!

Шаман поставил термос на камень и поднялся:

– Не хочешь ли ты сказать, что я украл эту вещь?

– Нет, – Клык тоже встал, – ты взял… у мертвого!

– Что ты несешь?! – догадавшись, что Клык уверен в своей правоте, более того, он наверняка догадался, кто перед ним, Джин тоже поспешил подняться. – Прежде чем так говорить, надо хорошо подумать. За свои слова нужно ответить!

– Этот термос был у моего сына! – сверкнув глазами в сторону Карима, бандит с неожиданным проворством перепрыгнул через Тимура, который едва успел пригнуть голову, и схватил его автомат.

– Уймись, Клык! – сквозь зубы процедил Карим. – Ты ошибаешься!

Бандит сказал это таким тоном, что Джину показалось, будто он знает, что Клык прав, но требует, чтобы тот признал высказанное обвинение ошибкой.

– Я не могу ошибаться! – Клык направил на Шамана автомат. – Это не моджахеды, а предатели!

Джин скрипнул зубами. Несмотря на возраст, Клык оказался на удивление проворным. Было заметно – он хорошо владеет оружием. Ни одного лишнего движения. Ствол направлен в грудь Шамана. Патрон в патроннике, предохранитель снят. Любое неосторожное движение, и Клык нажмет на спусковой крючок. Джин успел подхватить свой «АКМ». Но о том, чтобы воспользоваться им, не могло быть и речи. Оружие в опущенной вдоль туловища руке. Шаман и вовсе стоял со злополучным термосом.

– Я приказываю тебе, Асламбек, опусти автомат! – вновь заговорил Карим. – Давай разберемся. Сколько может быть похожих вещей?!

– Не проси! На термосе две вмятины. Можешь потом делать со мной что хочешь, но я предстану перед Всевышним с чистой душой.

Воздух в овраге, казалось, сгустился от напряжения. Неожиданный хлопок, от которого Шаман вздрогнул, а Джин присел, поставил точку в этом диалоге. Кожа под глазом Клыка взорвалась алыми брызгами, а сам он словно подкошенный рухнул на Тимура. От неожиданности тот вскрикнул и опрометью бросился в сторону, но тут же споткнулся и упал. Карим открыл рот, но в тот же момент лязгнул зубами и полетел на спину. Это Джин, мгновенно разобравшись, в чем дело, двинул его носком ботинка в подбородок. Ему сразу стало ясно, что кто-то послал в затылок Клыка пулю из «винтореза». Пробив навылет череп чеченца, она вышла справа от переносицы. Через мгновение Джин уже сидел на груди Карима. Шаман метнулся к Маххабат. Она еще не поняла, в чем дело, и лишь приподняла голову над служившим ей подушкой свернутым в рулон бушлатом. В это время к Тимуру по склону сбежал Банкет. С другой стороны, из-за росших на дне оврага кустов, выскочил Москит. Джин даже удивился. Оказывается, соратники были рядом. Но его еще больше озадачило то, что следом за ними к укрытию стали выходить типичные бандиты.