прятать все уродство под поверхностью. Она выбрала профессию, которая маскировала настоящие проблемы мира блеском и блеском. — Я понимаю, почему ты не взяла с собой прессу, но кампания вокруг беженцев могла бы пролить свет на их бедственное положение. Это может пойти им на пользу.

— Знаю. Кое-кто уже работает над этим.

— Почему ты не попросила меня? — она боялась, что знала ответ.

— Я не знаю, как бы ты справилась с прогулкой по этим лагерям. Ты держишься особняком, а им нужны открытые люди.

Она держалась особняком. Теперь Тори понимала. Она возвела стены, чтобы оставаться в безопасности.

Пайпер рисковала своей жизнью ради людей, которых не знала. Тори даже не стала бы рисковать своим сердцем ради трех любимых мужчин.

Любовь. Она начала задаваться вопросом, знала ли она вообще значение этого слова.

— Я положила кое-что в твой чемодан, — сказала ее сестра. — После того, как я собрала вещи в старом доме, я продала его со всей мебелью. Я думала, что вычистила все личное, но, видимо, пропустила какой-то уголок в папином кабинете. Это сумасшествие, но люди, купившие дом, пытались меня найти. Представь себе их удивление, когда они узнали, что я теперь королева. Такая милая семья. Они могли продать эти вещи таблоидам за целое состояние, но они хотели, чтобы они были у нас. Они прислали мне коробку в прошлом месяце. Я нашла дневник папы и два старых фотоальбома. Я хочу, чтобы ты провела следующий месяц, изучая свое детство глазами взрослых.

Ее отец вел дневник. Она знала это. Она предположила, что тот был потерян после его смерти. — Я хотела бы прочитать его. Я не знаю, сколько у меня будет времени, чтобы переехать и устроиться на новую работу. Я постараюсь прочитать его до того, как вернусь на день рождения Сабира.

Тори нужно было время и пространство, чтобы все обдумать. Может, через несколько недель она сможет написать одному из братьев Тарстон-Хьюз. Или всем им. Может, в конце концов они смогут дружить. Она не могла вынести мысли о том, что никогда больше не увидит их и не заговорит с ними.

Или никогда не почувствует их рук на своем теле, теплого дыхания, ласкающего ее плоть.

Ночной воздух внезапно показался теплее, чем раньше, и она подумала, не проведет ли она остаток своей жизни, тоскуя по ним.

— О, я думаю, у тебя будет много времени, — скрытная улыбка скользнула по лицу Пайпер. — Я действительно надеюсь, что ты понимаешь, что у нас в Безакистане есть традиции, которые нужно чтить.

— Конечно, — она пересидела много странных обедов, потому что этого требовал ритуал, хотя она отказывалась есть жареные козьи семенники, от которых все, казалось, сходили с ума. — Я всегда стараюсь чтить традиции своих родственников.

— Ах, но теперь это и твои традиции тоже. Видишь ли, по законам Безакистана ты не просто свояченица. Когда я вышла замуж за своих мужей, ты стала их сестрой. Вот почему они выдали тебе паспорт. Следовательно, у тебя двойное гражданство.

Это она понимала. Это одна из причин, по которой она имела право свободно путешествовать здесь.

— Что ты пытаешься сказать?

— Я пытаюсь сказать, что, хотя у меня не было реального права голоса в том, что должно произойти, я отчасти рада. Я никогда не была в этой роли. Мои мужчины были хитрее твоих. Твои придерживаются традиционного, более агрессивного подхода. — Пайпер стояла перед ней, разглаживая одежду. — Не хочешь нанести блеск на губы? Это событие обычно отмечается несколькими фотографиями.

— Событие? Фото? Я собиралась ложиться спать.

Пайпер просто улыбнулась. Что-то происходило.

Прежде чем Тори смогла продолжить расспросы, дверь в ее апартаменты распахнулась, и братья Тарстон-Хьюз вошли, выглядя супер-великолепными и в высшей степени довольными. Почему они выглядели такими довольными — почти самодовольными — она понятия не имела. Тори только знала, что выражение, отраженное на их трех лицах, напугало ее до смерти. Она попятилась, но деваться было некуда.

Талиб, Рейф и Кейд неторопливо вошли за ними, а за ними Алия и ее мужья.

Слава Богу. Королевская охрана тоже была здесь. Дейн, Купер и Лэн были в обычной униформе. Они были защитниками с внушительными пистолетами.

Почему они не уводили братьев? Не то чтобы она хотела причинить им боль, но у них был приказ не приближаться к ней. Она боялась, что, если кто-то заставит ее поговорить с ними, она сдастся. Тори была уверена, что это будет очень плохой идеей, особенно до того, как она успела подумать. Но боже, они были прекрасны. Она ненавидела видеть, как они снова уходят.

— Дейн, будь аккуратен с ними, — умоляла она. — Не причиняй им вреда.

Часовой изогнул бровь.

— Это не будет проблемой.

Пайпер улыбнулась и поцеловала сестру в щеку.

— Я так рада за тебя. Просто помни, что однажды ты простишь меня. И не забудь о вещах, которые я положила в твой чемодан. О, я также включила все твои любимые штучки для волос. Их трудно найти там, куда ты едешь.

В Далласе? Но уверенные лица Оливера, Каллума и Рори подсказали ей, что она не ступит в Техас.

— Что происходит? — Тори сжала руку сестра.

— Кузен, возможно, ты должен объяснить, — сказал Талиб и посмотрел на Оливера.

Кузен? Она никогда не слышала, чтобы Тал называл Оливера своим кузеном, но муж Пайпер явно имел в виду эту форму обращения. Мысли Тори закружились. Безакистан серьезно относился к семейным традициям. Она была тому доказательством. Когда безакистанец женился, остальные члены семьи признавали нового супруга. Не как невестку, а как настоящего члена семьи.

О боже. Оливер был женат на сестре Талиба. Конечно, это ничего не значит…

— По моим правам безакистанского мужчины и члена королевской правящей семьи, я претендую на свою невесту. И по праву всех мужчин этой земли я хочу разделить ее со своими братьями. — Оливер послал ей испепеляющий взгляд, и Тори показалось, будто он видит сквозь пижаму, которую она надела всего час назад. Она была мягкой и теплой, и Тори подумала о том, что ничто не ощущалось на ее коже лучше, чем их руки. Ничто никогда не будет.

Теперь она ощущала себя обнаженной и незащищенной.

— Что происходит? — снова спросила она.

Талиб проигнорировал ее, решив встать перед Оливером. Может, теперь шурин объяснит, что все, о чем думал Оливер, не сработает.

Талиб положил руку на голову Оливера.

— От имени твоего отца, я встану вместо него, а также за свою сестру. Возьми ее с моим благословением. По нашему закону у вас есть тридцать дней, чтобы