Конечно, я шла не очень быстро, но сердце колотилось так, словно я бежала со всех ног. Наитие вело меня к воротам, и я поднимала засовы и открывала щеколды, не задумываясь о том, что бросаю чужой дом открытым. Бедные монахини крепко спали и не знали, что их гостья-обманщица бежит прочь, словно святая земля жжет ей пятки. Повозившись с калиткой, я почти упала на каменистую тропу, по которой совсем недавно пришла сюда. То на четвереньках, то приподнимаясь, я катилась кубарем по склону холма, ничего не видя в темноте, но запах лесной листвы, пахнувший прохладой мне в лицо, подсказал, что я уже на опушке.

— Хорвек! — закричала я, срывая голос. — Хорвек, ты здесь? Хорвек!!!

Из темноты раздался спокойный тихий голос:

— Я же обещал, что подожду тебя.

Я протянула руку, вслепую шаря перед собой, и он помог мне подняться.

— Быстро же ты справилась, — вот и все, что он сказал, а я не знала, нужно ли что-то ему объяснять. Можно ли?..

— Колдунья, — произнесла я, запинаясь от волнения и неуверенности. — Колдунья знает, что я приходила сюда. И она очень зла…

— Демоны… колдуньи… — легкомысленным тоном ответил на это Хорвек, беря меня под руку и направляя куда-то в темноту леса. — Несмотря на юный возраст, ты успела обзавестись на редкость дурными знакомствами, рыжая Фейн. Если и существует на свете что-то опаснее темных духов, то это именно ведьмы. Нужно убираться отсюда, и побыстрее, иначе твои дела плохи.

— Я порушила ее чары, — говорила я, торопясь рассказать побольше, прежде чем голос разума напомнит мне о том, что в обличии бродяги Хорвека на моем пути мог появиться не один лишь демон. — Какие же они были ужасные! Гниль, мерзость и тлен — вот чем они пахнут!

— Колдовство — та еще дрянь, — согласился Хорвек. — Там, где пролилась кровь, вскоре всегда появляется туча мух, а колдуны не брезгуют проливать чужую кровь, когда им не хватает собственных сил, это всем известно. С чего бы их заклинаниям хорошо пахнуть?

— Стало быть, в колдовстве ты смыслишь? — не преминула заметить я.

— Любой знает, что колдовские затеи не оборачиваются добром, — хмыкнул бродяга. — Разве не поэтому чародеев и ведьм гонят из поселений поганой метлой, стоит им выдать свою истинную сущность? Я не открою тебе никаких тайных знаний о ведьмах, да тебе они и не нужны. Знать стоит одно — с ними не стоит связываться. Но ты уже упустила свой шанс на спокойную и долгую жизнь, судя по твоим же словам.

— Ох, до чего ж ты скользкий — точно болотный уж! — проворчала я и почувствовала, что страх потихоньку отступает, словно оставшись там, в стенах монастыря за моей спиной. — А скажи-ка, почему ты меня не бросаешь, раз знаешь, что мне грозит множество бед?

— Ты ведь думаешь, что можешь извлечь из своей тайной затеи какую-то выгоду? — ответил он вопросом на вопрос. — Не так уж ты глупа, чтобы подвергать себя подобной опасности без причины. Мне все равно, в какую сторону идти и где ловить удачу за хвост. Таммельн мне не по нраву — немало жалоб подано на меня местной страже, однако в преддверии холодов долгие путешествия не идут на пользу никому. Все равно мне придется бродить по предместью этого городишки — или такого же другого — и высматривать, не завалялась ли где-нибудь монетка, желающая, чтобы я обменял ее на выпивку и ужин. Когда-то этого мне было достаточно, но не сейчас. Я давно уж думал, что следует разыскать лазейку, которая поможет мне выбраться из канавы туда, где крыша над головой не всегда означает тюрьму. Быть может, ты — моя самая большая удача, и если я сумею удержаться при тебе, то изменю свою жизнь.

Прозвучало это в меру убедительно, но мое недоверие тут же подсказало, что для обитателя грязных подворотен этот проходимец чересчур витиевато изъясняется, да и на пьяницу он не походил — я хорошо помнила его ясный, цепкий взгляд, несвойственный опустившемуся бродяге. Однако что толку было уличать во лжи человека, который твердо вознамерился не говорить правду? Вздохнув, я с опозданием поблагодарила его за то, что честно ждал меня.

— Мне нужно вернуться в Таммельн как можно быстрее, — сказала я, вновь почувствовав дрожь, ведь перед моими глазами словно приоткрылась дверца в преисподнюю, когда я услышала крик колдуньи. — Довольно вранья, мне нужно предупредить дядю Абсалома и увести его из герцогского дома. Ведьма еще не прознала о том, что я выпустила из темницы… демона, но если узнает, то не успокоится, пока не найдет виновника. А я все еще не добралась до тайны господина Огасто, в которой заключен ответ на вопрос, может ли его светлость разорвать с ней договор. До той поры он будет повиноваться колдунье, и если она скажет, что следует казнить всякого, кто покажется ей подозрительным, то так оно и будет. Дядюшка, конечно, разгневается, когда узнает, сколько глупостей я сотворила, но лучше уж гневающийся живой родственник, чем смирный покойный… Я ведь даже не знаю, не поднимается ли ведьма в эту минуту по ступеням дворца!..

Хорвек ничего не ответил — и понятно, отчего так: ведь если он был демоном, то о ведьме-предательнице, погубившей его, говорить ему не хотелось; если же он ничего о колдунье не знал, то и сказать ему было нечего, как и обо всем остальном, что я торопливо бормотала. Разъяснив это сама себе, я дала зарок больше не терзать своего спутника расспросами, на которые он не желал отвечать, однако тут же нарушила это тайное обещание.

— А вот скажи, Хорвек, отчего моя болезнь отступила? — спросила я, подпрыгнув на ходу пару раз, чтобы насладиться как следует вернувшимися ко мне способностями. — Хоть ты и уверяешь, что ничего в чарах не смыслишь, однако что-то мне подсказывает — ответ ты знаешь.

— Разумеется, знаю, — невозмутимо ответил бродяга. — Ты же побывала в святом месте, вот боги и благословили тебя. Разве не за этим ты сюда шла?

— Нет, проклятый притворщик, — огрызнулась я, поняв, что он увернется без труда от ответа на любой мой вопрос. — С чего бы богам этой обители помогать мне, если я не успела ни разу им помолиться? Одно что — порвала мерзкую магическую паутину…

Хорвек кашлянул и рассудительно промолвил:

— Если ты разрушила какое-то заклинание, то, стало быть, некая сила высвободилась, как проливается вино из разбитого кувшина. Если же у стола, по которому растекается вино, стоит пустая кружка, то часть жидкости может стечь в нее. Болезнь ослабила тебя, и ты была как та пустая кружка — вот и получила небольшую награду.

— Гм! — только и ответила я, понимая, что замечать вслух, как вольно рассуждает Хорвек о магии, не имеет никакого смысла, раз уж он решил изображать простого бродягу, пару дней назад выбравшегося из сточной канавы при трактире.

Между тем небо, виднеющееся в просветах межу деревьями, начало светлеть — близился рассвет. Это вызвало у меня невнятное беспокойство, словно ночная темнота помогала мне скрыться от глаз всесильной колдуньи.

— Туман, — сказал Хорвек задумчиво, и мне показалось, что он отвечает на мои мысли. — Утро сегодня холодное, и с болот принесло много сырости… В тумане легко потеряться, но легко и потерять…