– Сука! – сплевываю на землю. Хотел бы сказать, что с ним ушла в землю вся злость, но нет. Она все еще царит внутри, наводит свои порядки и руководит мной. Раньше это было плохо. В таком состоянии за руль садиться нельзя. Категорически. Но сегодня я так же плюю и на это правило.

– Ты все равно не сможешь! У тебя не вышло. Признай уже. Ты просто слаб! – Сново гадко лыбится.

– Заткнись!

Кир пытается нас успокоить, развести в стороны двух сорвавшихся с цепи зверя.

Кречетов проходит к своей машине и садится. Но не выезжает с трассы, а едет на старт.

Кощею даю знак, чтобы поставил нас вне очереди. Тот недовольно соглашается. Теперь я еще и в должниках у Кощина. Замечательная вырисовывается перспектива.

– Хочешь что-то изменить, Нава? Так догони! Приди первым!

Быстро усаживаюсь в свою новую малышку. Кир подходит к стеклу. Стучит, быстро так, словно не успевает. Пытается отговорить. Даже на шантаж идет, что расскажет все отцу. Странный он, отец в любом случае ничего не сделает. Я уже не в том возрасте.

Не слушаю, поднимаю стекло и еду к линии старта. Кир следом. Не оставляет меня с Кречетовым один на один.

Я хотел ощутить скорость под капотом, ветер в волосах, адреналин, от которого слегка потряхивает, но чувствую лишь сладкое желание вмазать Максу. За его слова, что отчасти правда.

Кречетов уже сейчас провоцирует. Газует и смотрит в мою сторону. Стараюсь не реагировать. Но его гадкая ухмылка… Ее очень хочется стереть, размазать.

Флаг опускается, я стартую. Сразу в пол, резко и грубо. К машине еще не привык. Дикий рев раздается в моторе. Макс вырывается вперед уже на первых пяти секундах. Он словно знает, что делать и как. Едет уверенно. Кир сзади меня. Он просто следит за нами, за мной. Знаю, если бы Кир хотел показать себя, то далеко не факт, что первым был бы сейчас Макс.

Первый поворот. В него вхожу уже на пониженной скорости, не теряя драгоценные секунды. Догоняю Кречетова. Этот момент он упустил. Передачу переключил уже на самом повороте, тем самым немного сбросив скорость. И царапает крыло машины об ограждение

Звук режет как самый острый нож.

Вкус на языке отрезвляет. Там опять горечь. Сглатываю вязкую слюну и концентрируюсь на машине Макса.

Он сейчас сильно рисковал.

– Да что ж делаешь? – Кричу, хотя меня никто не слышит. Только мой страх внутри, что сменился гневом на Кречетова.

Чувство дежа вю преследует, и становится тяжело дышать. Горло сковывает спазм. Начинаю паниковать. Тошнота подступает к горлу. Уже готов снова выжимать тормоз и выходить из машины.

– Иди ты нах*р, Кречетов! – снова ору, бью по рулю. И давлю на газ. Никакого тормоза, не сейчас. Пусть я блевану на финише, но приду первым, чтобы вмазать ему, чтобы валялся в ногах и хрипел от ударов.

Кречетов, несмотря на задержку, все еще впереди. Знаю, что работаю не в полную силу. Вкус топлива на языке сменяется приятной сладостью. Так чувствуется адреналин. Дебильная улыбка, и я начинаю орать. Будто сбросил с себя оковы, которые тянули на самое дно. Ору так, что становится больно ушам.

Впереди еще один поворот. Перед ним точно надо немного сбросить скорость, чтобы не уйти в занос. Он будет опасным.

Макс не вписывается, он делает разворот и начинает дрифтовать. На задворках мелькает мысль, что это его ход. У него под контролем все. Но противные воспоминания не дают отпустить ситуацию и довериться этому придурку.

Визг покрышек и следы на асфальте. Удар правого крыла о металлическое ограждение. И Кречетов останавливается.

Резко торможу, чуть не врезаясь в его капот. Выхожу из машины. Ноги еще подкашиваются, иду криво. Вытаскиваю его из машины практически за шкирку. Перед глазами плывет.

– Ты дебил? Ты что творишь? Ты поворот видел? – Ярость сквозит в каждом моем слове. Держу его крепко, но чувствую, как мышцы подрагивают и потряхивает.

– И что? Мне выиграть надо!

– Ты жизнью своей рисковал, придурок! Куда на такой скорости?

– Какой?

– Дикой! – Голос дрожит, а потом начинает сипеть.

– Я люблю риск! – Слова бросает в меня, чеканит каждый слог. Уверенно.

– Придурок, – кричу, срываюсь. – Ты мог убиться!

– Это ты виноват!

– Я? С ума сошел?

– Ты! ТЫ! – Вырывается и отходит на шаг в сторону. Щурится и снова обвиняет. Они хлыщут меня, добивают. В груди жмет, там разрастается боль.

– Это ты гнал! – я пытаюсь его переорать. – ТЫ рисковал!

– Так это ТЫ вынудил меня сесть за руль!

– ТЫ сам вел машину! Это ты виноват! Не я! НЕ Я!

Теперь пячусь я. Отхожу на безопасное расстояние. Хватаюсь за голову, сжимаю. Теперь сдавливает там, в голове. Очень больно. А дышать сложно. Каждый вдох дается с трудом, словно я разучился это делать. Наш условный рефлекс, что не дает умереть.

Кир рядом. Он все слышал. Но остается в стороне, дает мне время. И пространство. Любого, кто подойдет ближе, просто уничтожу.

– Глеб, – его голос глухой и хриплый. Он садится на корточки и наблюдает за мной, – ты не виноват.

Теперь оседаю на землю. Третий раз за день.

Я преодолел расстояние длинною в четыре года.

Снова ору.

На этот раз горечь не на языке, а в горле, в моем голосе. Я вытаскиваю ее щипцами. Она мне больше не нужна.

Кречетов рядом. Подает мне руку.

Он играл. Я это теперь понимаю. С самого начала, с первой секунды моего звонка ему. А я не знал правила и решил сыграть в свою игру. Ну и кто из нас выиграл?

– Что это было? – хрипло спрашиваю Макса.

– Испытывать страх нормально. Гормон страха позволяет сохранить жизнь и здоровье. Но ощущение сильного страха трудно сравнить с остальными чувствами. Происходит резкий скачок адреналина, что в ответ провоцирует довольно сложную реакцию со стороны нервной и сердечно-сосудистой системы. А если мы страх заменим на злость или агрессию? Как малыш. Маленький такой человечек. Чтобы доползти до нужной ему игрушки он проявляет злость. Конечно же, не в том формате, в каком делает это взрослый и сформированный человек. Но иначе он бы просто лежал и смотрел в потолок. Эти чувства даны нам не даром. Злость запускает активные действия, движение вперед. Агрессия нужна чтобы отстаивать свои границы, выбор, достигать цели. Конечно же, есть агрессия со знаком “плюс” и со знаком “минус”. Но твою злость надо было просто направить в нужное русло.

Кречетов делает паузу.

– Ты не виноват, Глеб. И тебе нужно было