— Хорошо, — решила я, — заряжай.

— Артефакт вашего рода, — напомнил Шарль.

— Ему без разницы, чьей энергией заполняться, — отрезала я и всучила парню перстень.

— А ты?

— А я схожу в храм.

— Зачем?

— Помолюсь. Нужно же использовать знания, полученные в монастыре, а то забудутся.

Шарль посмотрел весьма скептически, и это он еще не знал, что я не вынесла из монастыря ни одной молитвы. Да и когда мне их было там учить? Не слишком долго я пробыла в тех мрачных стенах. Ровно до встречи с Франциском.

— Действительно, почему бы и не помолиться? Времени-то у нас навалом, — проворчал Шарль. — Ладно, иди. Глупостей только не наделай.

Он сосредоточился над портальным артефактом, а я торопливо пошла, почти побежала к храму. Замысел мой был прост: если Богиня откликнулась дважды, почему бы ей и не снизойти в третий раз? Тем более что сейчас это жизненно необходимо не только мне, но и Шамбору. Не думаю, что стране идет на пользу череда королевских браков, в которых друг друга не только не любят, но и не уважают. Вон, Пьер-Луи был готов жениться на Соланж, хотя его от нее воротило, а она вообще влюблена в Антуана. И что хорошего могло бы выйти из такого брака? Ничего. Впрочем, как и из нашего с принцем.

Статуя Богиня сияла в мягком солнечном свете, прошедшем через разноцветные витражные стеклышки, и поэтому казалась празднично-нарядной, радостно улыбающейся всем входящим.

А чего бы ей и не улыбаться? Это же не за нее сейчас решали, за кого ей выходить. Не ее пытались убедить, что нужно поступать так, как нужно другим. Нет уж, она все это начала, ей и выкручиваться. Пусть не думает, что останется сторонним наблюдателем.

«Не злись, — внезапно раздался голос в моей голове, — всем нам приходится чем-то жертвовать. И я не исключение. Не думаешь же ты, что я всегда поступаю так, как хочу сама?»

«А разве нет?» — ответила я так же, не открывая рта, но была уверена, что каждое слово, каждая мысль сейчас доступна той, к кому я обращаюсь.

«Разумеется, нет. Я действую так, чтобы вам, моим детям, было лучше. Во главе моих действий стоит необходимость для вас».

Едва заметный силуэт отделился от статуи и подплыл ко мне, завис прямо передо мной, внимательно разглядывая и улыбаясь. Сразу вспомнился Франциск: тень Богини двигалась точно как привидение, разве что ей совершенно не мешал солнечный свет.

«Во главе всего должна стоять любовь, — возразила я. — Любовь и уважение. А не необходимость. То, что необходимо сегодня, завтра приведет к большим проблемам».

«Ты можешь решать только за себя».

«Я и хочу. Но не могу. За меня уже решили. Поэтому мне нужна помощь».

«Какая же?»

«Отмени помолвку. — Странная загадочная улыбка была мне ответом, и я торопливо продолжила: — Если это кто может сделать, то только ты. И тогда я уже буду свободна решать».

«Ты и так свободна решать. Каждый ответственен за свои поступки. Твоя помолвка — результат твоих действий. Да, ты была маленькой и не вполне за них отвечала, но все же что-то изменить можешь только ты. Если, конечно, это нужно».

Тень истаяла, и я поняла, что больше не получу ни словечка в ответ, сколько бы к ней ни обращалась. Последняя фраза настораживала: неужели Богиня уверена, что брак между мной и Пьером-Луи неизбежен? На миг появилось желание уйти в монастырь: аннулирует все помолвки. Но только на миг: такой вариант, несомненно, придется по сердцу Пьеру-Луи, но не подходит ни мне, ни Шарлю. Да и Люсиль не придет в восторг от моей жертвенности. Нет, нужно что-то другое. Не зря же Богиня ранее сказала: «Посмотрим» и «Что-то изменить можешь только ты»?

— Николь, в лабораторию, — командный голос дедушки раздался, только мы переместились.

А переместились мы сразу, как я вышла из храма, расстроенная донельзя, что самый простой способ оказался недоступен. Пожалуй, я была даже благодарна Шарлю, что он ни о чем не спросил, хотя, несомненно, догадывался, что я собиралась делать. Нет, я, конечно, не так уж и рассчитывала на божественное вмешательство, поскольку уже сам по себе разговор был необычайной милостью. Отнюдь не каждому Богиня отвечает на просьбы. И все-таки ужасно обидно, что она не отменила помолвку, к которой сама приложила руку. Ни в детстве, ни теперь мне бы и в голову не пришло связывать свою жизнь с принцем Филиппом. А вот Богиня связала, посчитав, что Шамбору такой брак необходим. С другой стороны, ей ничего не стоило откопать какую-нибудь другую носительницу крови Лиденингов и привязать Пьера-Луи уже к ней. Это мы уверены, что нас осталось двое — я и дедушка, но кто знает, может, мои предки были куда более плодовиты? Пусть даже и не в законном браке. Уверена, о том же думал инор Бариль, когда пытался подобрать лучшую кандидатуру для сына. Нужно признать, что заботился он в данном случае не о нем, а о благе Шамбора. В том смысле, в котором он таковой понимал.

— А?..

Вопрос остался недосказанным, поскольку дедушка меня тут же прервал, заявив:

— Пока никого нет: ни Совета, и короны.

Вообще-то я хотела спросить, брать ли с собой в лабораторию Шарля — все-таки помещение не для посторонних — но из слов дедушки стало понятно, что это волнует его в последнюю очередь. Я же была уверена, что все равно там не углядишь ничего такого, что можно поставить в вину де Кибо. Тем более что все, что можно поставить нам в вину, лежало в пространственном кармане моего перстня, и никто иной, как Шарль, поспособствовал тому, чтобы оно попало туда, а не к Фаро или Барилю.

Франсина встретилась совсем близко к лаборатории. Наверняка пыталась, используя артефакты Фаро, подслушать, что там делается, но мы ее спугнули. Пожалуй, сейчас ее рвение было даже кстати, поскольку услышать, что происходит в защищенном помещении, она не могла, зато могла не заметить, что нас с Шарлем в доме не было, если, конечно, у нее нет артефакта, настроенного на срабатывание порталов. Конечно, Совет это надолго не обманет, но нам и кратная заминка на руку. Пусть гадают, было ли в монастыре что-то и если было, то кто это что-то унес.

— Леди Николь, что-то серьезное случилось? — взволнованно спросила Франсина.

— Нет, что вы. Просто дедушка пообещал показать Шарлю интересный прием.

— Инору Буле? — недоверчиво уточнила Франсина, которая прекрасно помнила, что дедушка Шарля недолюбливал, о чем как-то сказала и мне.

Я кивнула, не желая говорить лишнего, удачно проскочила мимо нее и открыла дверь. В лабораторию Франсине хода не было, так что она даже порог не переступила, лишь шею вытянула, чтобы увидеть, что там происходит, если уж услышать не получается. Но посторонний увидеть ничего, кроме белесого марева, не мог, в этом я полностью уверена. Пройти посторонний не мог тоже, поэтому на пороге застряла не только Франсина, но и Шарль.