— Так чей ребенок? — спрашивает, губами почти касаясь моей щеки.

И опять мурашки.

— Мой? — шепчет в самое ухо. — Лисенок, не молчи. Я же знаю ответ. Но хочу услышать его от тебя.

Становится трудно дышать. Я чуть отклоняюсь, но он опять приближается.

Целует меня в скулу. Сначала в одну. Потом в другую. Скользит губами по моим губам.

— Я так скучал, — шепчет, не отрываясь. — Ты была у врача?

Такой резкий переход немного возвращает меня в реальность.

Киваю.

— Что он сказал? — тычется носом мне в щеку.

— Все хорошо, — говорю хриплым голосом и сглатываю.

— Ты же не спала со Стивом?

Эти его неожиданные переходы не дают мне продумать ответы. Поэтому я сразу же отвечаю честно на все вопросы.

— Нет, — чуть ли не шепчу.

— У меня тоже никого не было, — вкрадчиво шепчет он.

Потом руками берет мое лицо. Спускает их на шею. Ведет по плечам. Останавливается на запястьях. Немного сжимает. А потом резко отпускает и отходит на шаг назад.

Заводит руки за спину.

Опускает голову и закрывает глаза.

Пытаюсь понять, что происходит.

Наконец, он открывает глаза и смотрит на меня исподлобья.

— Врач дал предписание по ограничениям? Есть что-то, что тебе нельзя?

Мотаю головой.

Врач и правда на последнем приеме сказал, что беременность развивается нормально. И мое состояние стабильное. И что нет никаких ограничений.

Но вот только сейчас, когда Арман опять приближается ко мне, я начинаю понимать смысл его вопросов.

Он опять становится очень близко. Кладет руки мне на ноги и слегка сжимает.

— Ему же не повредит, если родители, наконец, трахнуться?

— Арман! — смотрю на него укоризненно и стучу в плечо.

— Лисенок, — утыкается мне в шею. — Я правда так скучал. Давай осторожно, ладно?

И, не дождавшись ответа, просовывает руки мне под попу и приподнимает меня.

Если бы Лиза знала, скольких усилий мне стоит сдерживать себя и не наброситься на нее сразу, то она никогда бы больше не отказала мне. Хотя она и так никогда больше не откажет.

Если бы она сказала, что нельзя, что врач возражает, я бы остановился. Потерял бы полжизни, но остановился.

Но сейчас…

Я беру ее на руки и аккуратно несу на кровать. Опускаю. А сам встаю, не отрывая от нее взгляда, и стягиваю с себя майку. Потом наклоняюсь к ней.

Глажу по волосам.

— Мой Лисенок, — говорю сам себе.

Пальцами касаюсь лица. Одним указательным пальцем обвожу губы. И веду его вниз. По шее. По ключицам. Утыкаюсь в разрез блузки. И начинаю расстегивать пуговицы.

Лисенок все это время лежит молча и наблюдает. Наклоняюсь и целую ее в губы. Сначала слабо, едва касаясь. Но потом уже нажимаю сильнее. И она уже готова принять мой язык.

Просовываю его и ощущаю любимый аромат. Ее аромат.

Закрываю глаза и чувствую ее руки у себя на плечах. Открываю глаза и встречаюсь с ней взглядом. В нем больше нет испуга. Обнимаю ее за плечи.

— Скажешь остановиться и я сделаю это, — говорю я и сам не верю в свои слова.

Я не смогу остановиться. Я знаю. Но почему-то уверен, что она не будет просить об этом.

Приподнявшись, смотрю на нее.

— Лисенок, да или нет? — это похоже на пытку.

Еще немного и возбужденный член победит мою силу воли. Сдерживаю себя из последних сил.

И она, наконец, освобождает меня. Сама тянется ко мне губами. Сама целует меня.

Впервые сама делает это.

И я позволяю ей вести в этом поцелуе. Проникать языком мне в рот. Касаться моего языка. Толкать его легонько.

Пока она делает это, я полностью расстегиваю пуговицы на блузке и снимаю ее.

Отрываюсь и перевожу взгляд на живот. Да, он уже не такой плоский, как был раньше.

Кладу на него ладонь.

— Сказали уже, кто? — спрашиваю, не отводя взгляда.

— Рано еще, — шепчет она. — Арман…

— Подожди, — говорю я.

Опять смотрю на нее. Быстро целую в губы.

— Лисенок, знаешь, почему я здесь?

— Из-за ребенка? — спрашивает она.

— И из-за него тоже. Но это не главное.

Провожу рукой по волосам.

— Лисенок, Лис, — делаю паузу, — я люблю тебя. Понимаешь? Люблю.

Она вдруг распахивает широко глаза и даже пытается отодвинуться от меня.

Улыбаюсь. Наклоняюсь к уху.

— Люблю, — шепчу в него. — Я тебя люблю.

— Ты не болен? — вдруг спрашивает она и внимательно смотрит на меня.

— Почему? — хмурюсь я.

— В последний раз, когда ты говорил это, ты был в бреду.

Серьезно смотрю на нее.

— Тогда в больнице, — поясняет она. — Ты тоже сказал, что любишь меня. Но врач сказал, что ты в бреду и несешь не весть что.

— Он дурак, — твердо произношу я. — Я всегда знаю, что говорю.

А она почему-то смеется в ответ. Надо мной?

Тяну вниз с нее шорты.

— Что ты делаешь? — возмущается она и легонько бьет меня по рукам.

— Хочу доказать, что люблю тебя, — шепчу я и, сняв с нее лифчик, утыкаюсь в грудь.

С жадностью вдыхаю ее аромат.

С самой первой встречи я подсел на него. И потом, я мог легко узнать его даже с закрытыми глазами.

— Лис, — языком провожу в ложбинке и касаюсь ее губ. — Ты такая вкусная.

Целую.

— Я так трахнул бы тебя, что ты встать не смогла бы, — хриплю ей в губы. — Но знаю, что нельзя.

Потом вдруг одна мысль посещает меня и не дает покоя. Немного приподнимаюсь и серьезно смотрю на нее.

— Лис, ты бы скрыла от меня беременность? Моего ребенка? Ты смогла бы?

— А он нужен тебе, Арман? — также серьезно спрашивает она. — Аборт я делать не буду.

— Ты так обо мне думаешь? — встаю полностью и сажусь на кровать, обхватывая голову руками. — Ты за меня все решила?

— Тебя не было очень долго, — слышу, как она тоже приподнимается и садится. — Я была одна. Там, Арман. Где солнечный свет попадает через решетку. Если бы хотя бы адвокат сказал, что это ты… А так, я чувствовала, что одна…

— Он не мог сказать, — говорю я, опуская руки, но взгляд все еще устремлен в пол. — Я не мог признаться. Отец мог в желании наказать меня причинить тебе еще больший вред.