И он быстро пошел в гору.

Уже спустя несколько месяцев мы переехали в свою квартиру. А еще через пару месяцев родился Динар. Наш сынок. Каждый раз глядя на сына, я поражалась его сходству с отцом. Как говорила мама, моего там не было ничего.

А Арман гордился этим. И очень любил сына. Я это видела, наблюдая за ними со стороны.

Если бы несколько лет назад мне сказали, что из Арман выйдет вот такой отец, я бы не поверила.

Сейчас это уже не был эгоистичный, избалованный парень. Он любил не только себя. Но и сына.

И меня.

Он постоянно говорил мне об этом. С того самого дня, в номере гостиницы.

И, наверное, ждал этих же слов от меня. Но я боялась. Боялась ошибиться.

И лишь одно событие придало мне сил и уверенности. Рождение сына.

Уже отойдя от родов и лежа в палате, я наблюдала, как Арман прижимает к себе крохотный сверток, откуда доносился писк нашего сына. Он не сводил с него глаз, отрываясь лишь для того, чтобы поцеловать меня, и опять вернуть все свое внимание сыну.

— Арман, — сказала я и взяла его за руку.

Он повернулся и внимательно посмотрел на меня.

— Арман, — повторила я и видела, что он ждал. Он тоже все понимал. — Я люблю тебя, Арман, — наконец, произнесла я и попыталась сильнее сжать его руку.

Он приблизился ко мне с Динаром на руках и положил свою голову мне на грудь.

— Как долго я ждал этого, — произнес он. — Но знал, что ты чувствуешь, даже если не говоришь. Я знал, Лисенок.

Сегодня суббота и значит все дома. Вся наша небольшая семья. Пока небольшая.

Мы с Лисенком сидим на диване и наблюдаем, как Динар собирает что-то среднее между автомобилем и космическим кораблем.

Самый лучший отдых для меня в выходные — провести их с семьей. Мне не хочется никуда идти. Никого видеть.

Работа выматывает. Но мне нравится. Я, наконец, сам зарабатываю и ни от кого не завишу.

Иногда к нам прилетает мама.

Отец так до сих пор и не простил меня. Не простил и не понял.

Да, и я не готов простить его. Простить ему все то, что он сделал с Лисенком.

Он всегда ставил интересы компании выше моих. И своих. Но он привык к этому. А я не хотел привыкать.

Благодаря профессиональной работе Колина, адвоката, нам удалось распутать всю схему, которую задумал… Антон. Да, оказывается за всем этим стоял именно он.

Я узнал подробности из материалов, собранных Колином.

Оказывается отец Антона давно хотел выйти из общего с моим отцом бизнеса. У них уже было куплено гражданство одной из стран Латинской Америки. Оставалось забрать максимальное количество денег из компании. Сделать это можно было только мошенническим способом. Потому что, если действовать по закону, то это было бы долго и досталось бы меньше, чем они планировали.

Поэтому Антон разработал схему, по которой деньги выводились в офф-шоры, якобы, субподрядным организациям. Но их на самом деле не существовало. Деньги потом просто обналичивали за определенный процент.

И договоры вот с этими липовыми компаниями — однодневками и подписала Лиза. Доверившись моему отцу.

Она рассказывала, что он проверил документы, прежде чем дать ей на подпись.

Уже потом Колин расскажет мне, что отец все знал. Он давно следил за Антоном и служба безопасности вскрыла его махинации с подставными конторами. Но, чтобы посадить его, надо было позволить ему довести дело до конца. Ну, по крайней мере, чтобы он думал, что так и есть.

Только тогда можно было бы выйти и на его отца.

Чтобы защитить меня от всего этого, мой отец решил не пускать меня на кресло генерального директора, а посадить туда… Лисенка.

Я уверен, что он предвкушал, как убьет одним выстрелом двух зайцев.

Во-первых, вскроет схему, не замарав имя своей семьи.

И, во-вторых, уберет Лизу. Он ведь так и не оставил мыслей о моей женитьбе на Шейназ.

Он, наверное, полагал, что, стоит убрать из поля зрения Лисенка, и я забуду о ней. А если еще на ней будет и это вот обвинение, то я вообще возненавижу ее.

Но я-то знал, что она на это не способна. Я сразу был уверен, что ее подставили. Но не думал, что подставил ее мой собственный отец.

После этого у меня пропало желание мириться с ним. Если до этого я чувствовал хоть какую-то вину перед ним, то теперь она исчезла. Испарилась. Вместе с верой в него.

Мы с ним так ни разу даже и не поговорили. Хотя мама каждый раз рассказывала мне, что отец спрашивает, как я.

Наверное, он ждал, что я и правда приползу к нему, как он и мечтал, и буду просить о прощении и возврате в семью.

Но этого не произошло.

Я работаю. И у меня теперь моя маленькая семья. Мой Лисенок и мой сын. Динар.

Я никогда не думал, что дети способны приносить столько счастья.

Ради них, ради Лисенка и сына, я готов был сделать многое. Я долго и упорно работал, доказывая, прежде всего, самому себе, что могу сам. Без помощи отца.

Было нелегко. Но я смог.

Мой сын не будет ни в чем нуждаться.

— Арман, — отвлекает меня от мыслей Лисенок, — мама звонила. Спрашивала, что подарить тебе на день рождения.

— Не надо ничего, — обнимаю и целую ее в висок. — Пусть просто приходит. Ты приглашение передала?

Лисенок кивает.

— А что подаришь мне ты? — шепчу на ухо, касаясь его губами.

— А это сюрприз, — игриво отвечает она. — Но уверена, тебе понравится. Не только смотреть, но и снимать его.

— Во сколько мама твоя заедет за Динаром? — в нетерпении шепчу я.

— Часа через полтора. Она уже выехала, — трется головой о мои губы.

По субботам мама Лисенка забирает внука к себе на выходные. И у нас есть возможность провести время вдвоем.

Когда я узнал о беременности Лисенка, первой посетившей меня мыслью была, буду ли я хотеть трахнуть ее после рождения ребенка и вообще потом.

Я боялся, что остыну к ней. До нее у меня не было долгих серьезных отношений. Я просто трахал разных девок. Не задумываясь о совместном будущем. Вообще не задумываясь.

И полагал, что и с Лисенком будет также. Трахну ее и все. Ну, хорошо, трахну не один раз, а несколько. Но оказалось, что это невозможно — перестать хотеть ее. Особенно после того, как она, наконец, раскрылась и научилась получать удовольствие.

Прошли уже годы, но секс с ней все такой же яркий. И я все также хочу ее. Как, вот, например, сейчас.

Гладя ее по спине, я представляю, как трахну ее прямо у стены в коридоре, как только закроется дверь за ее мамой и Динаром.