Иннокент недолго думая направился к бригадиру Ониксу и остановился как вкопанный уже у дверей в его каюту. Страшная мысль постигла его.

«А ну как меня спросят, для чего я все это задумал? — ужаснулся он, и ответ, в случае если применят сыворотку правды, ему не понравился: — Чтобы взлететь повыше и всех сдать с потрохами ради амнистии… Да меня за это, несмотря на то что я засранец и по определению ненадежен, за борт выкинут!».

На Каина нашло какое-то помутнение, наподобие той серой пелены, что случается от перегрузок на виражах, и когда бывший капитан очнулся, то обнаружил, что стоит напротив бригадира, а тот, одобрительно кивая ему головой, говорит:

— Неплохая идея, Ригель… очень неплохая…

«Мать твою! Неужели я ему все рассказал?! — обомлел Каин, чуть не рухнув на пол на подкосившихся ногах. — Что со мной вообще происходит?!!»

— …Только использовать собственные корабли не получится, они все в каталогах как захваченные, — продолжал развивать мысль Иннокента бригадир Оникс. — Придется штурмовать настоящий грузовик и использовать его как наживку. Неплохо, очень неплохо. Ну а поскольку ты это придумал, Ригель, то будет несправедливо отбирать у тебя эту победу, значит, тебе и вести шаттл в атаку… вторым пилотом. Я же понимаю, что шаттл не твой конек. Но ты ведь разбираешься в управлении кораблем?

— Да… — кивнул Каин.

Любой пилот должен знать, как управлять не только самолетом и даже шаттлом, но и кораблем большего размера типа рейдера…

— …Особенно если к управлению родной экипаж удастся привлечь.

— Отлично. А то, сам понимаешь, свой или любой другой экипаж я под это дело дать не могу. Он просто не поместится в шаттле. Что ж, иди готовиться. В случае успеха тебя ждет хорошая награда.

— Благ-годарю, бригадир…

Себя не помня, ошарашенный Каин Иннокент вышел из каюты Оникса.

Сидя за штурвалом шаттла вторым пилотом, Каин Иннокент познал новые незабываемые ощущения полета. Он знал, что десантники называют свои абордажные шаттлы летающими гробами или братскими могилами, и бывший капитан в полной мере осознал почему. А потому, что, если сидишь в шаттле, у тебя появляется абсолютное ощущение безысходности. Тебе кажется, что ты ровным счетом ничего не можешь сделать, и это очень близко к истине. Они только и могли надеяться, что на прикрытие в виде катера и собственных самолетов.

Но самолеты тут же разлетелись и завязали схватки. Появилось гнетущее ощущение покинутости. Остался только катер, он отсекал зенитным огнем рвущиеся к шаттлам истребители наемников.

Каин переживал бой, будто сам в нем участвовал на своей тэшке, дергался в кресле из стороны в сторону, сжимал зубы, если считал, что кто-то выполняет маневр недостаточно резко или желая кому-то вырваться из западни и сбросить севшего на хвост противника.

— «Носорог-один» — «Стене-один»… опасность на десять минус тридцать пять…

Каин тут же посмотрел на десять часов и «вниз» на тридцать пять градусов и увидел, как к ним почти незамеченный прорывается «сокол» охранников.

— Понял «Носорог-один», сейчас отработаем… — отозвались с катера.

Несколько зенитных пушек повернулись к новой цели и открыли заградительный огонь. Но наемника не так-то просто было отсечь и подбить. Он крутился, уходя с линии огня, и продолжал прорываться к заветной цели.

Тем временем пилот по кличке Мокруха, с сигареткой в зубах (прямо там под шлемом скафандра и притом зажженной!), рулил шаттлом, словно какой-то водитель школьным автобусом, так же плавно и даже где-то скучающе. Он пытался зайти в мертвую зону и спрятаться от «сокола» за катером.

Каин замер. Шаттл маневрировал слишком медленно, по крайней мере по ощущениям бывшего капитана, привыкшего к стремительности маленьких истребителей, такого, как этот, несущийся на них и уже мигающий огоньками выстрелов.

Иннокенту хотелось кричать на Мокруху, чтобы он поддал газу, иначе их всех сейчас расчихвостят в хвост и гриву, но сдержался. Его сразу предупредили, что он здесь пассажир. Да и сам Каин понимал, что рядом с ним профи, проведший не один десяток, а то и сотню абордажных ходок…

Пущенная с «сокола» очередь пронеслась в каких-то метрах от борта. Самому истребителю пришлось резко уходить в сторону, иначе его бы располосовала зенитка с катера. Он пошел на второй заход. Но на этот раз за «сокол» взялся «шмель», по всей видимости, самого Обера, и на некоторое время можно было вздохнуть с облегчением.

«О господи… Если все считают, что у пилотов истребителей железные нервы, то у этих ребят они просто титановые!» — подумал Каин, искоса взглянув на пилота шаттла.

— Что, страшно? — с иронией спросил Мокруха, заметив взгляд Иннокента.

— Да… — не стал отрицать Каин. — Еще как.

— Бывает… Но это все херня… вот когда мы брали на абордаж крейсер, вот где страшно было.

— Так они ж все слепые уже были…

— Я о «Центурионе», у него как раз все пушки работали отлично… едва дотянул. Он мне все днище распахал, еще несколько секунд работы — и десантный отсек пробило бы насквозь, и всех, кто там был, нашпиговало бы разрывными снарядами, я уже молчу о топливных отсеках… уже на дублирующей системе шел.

— Серьезно…

— А то!

Теперь Каин понял, почему пилоты шаттлов предпочитали тусоваться с десантниками, а не своими собратьями по истребительной авиации. Дело даже не в том, что раньше они находились по разные стороны, и кто-то из них, возможно даже сам Каин, шел на того же Мокруху. И не только потому, что вот такие же истребители то и дело заходят на линию атаки, чтобы их распотрошить, что невольно оставляет отпечаток враждебности (хотя и не без этого, конечно), а потому, что у них с десантом общая судьба, они одна команда, в то время как истребители прикрытия носятся черт-те где сами по себе. В общем, другое мировоззрение…

Атакующие силы пиратов подбирались к грузовому конвою все ближе. Грузовики стали разбегаться кто куда, но выбранной жертве это не могло помочь.

— «Носорог-один» — «Стене-один», иду на сближение… контролируйте ситуацию.

— Все под контролем…

— Знаю я ваш контроль…

Мокруха переключился на внутреннюю связь:

— Эй, братва, не спите еще? Кто уснул — просыпайтесь, сейчас и вам поработать придется.

Абордажный шаттл действительно стал примериваться к интенсивно маневрирующему грузовику, но по сравнению с ним шаттл был просто-таки верткой стрекозой над водной гладью.

— Главное, чтобы он в самый ответственный момент сцепки не боднул нас, — продолжал комментировать Мокруха, работая штурвалом. — А то как долбанет — и мы полетим, кувыркаясь точно мячик… да еще такие повреждения получим, что никакие демпферные камеры не спасут.

Капитан грузовика действительно не хотел становиться очередной жертвой пиратского нападения и всячески пытался не допустить сцепки своего судна с шаттлом. Он вилял влево, вправо, «нырял», удаляясь, и шел на таран. Но все эти маневры Мокруха знал как свои пять пальцев и быстро настигал жертву, а в последнем случае сам отскакивал, прежде чем возникала угроза столкновения.