На тротуаре рядом с моей машиной водитель хватает меня за плечо и кричит на ухо:

– Королева приказала привезти вас во дворец!

Я киваю. Затем сбрасываю его руку, выбиваю тем самым ключи и ловлю их.

– Тогда лучше я сам поведу. Так вы не нарушите ее приказ.

Он заикается.

– Сэр, пожалуйста… Королева…

– Переживет. Мы едем в аэропорт. Позвони туда заранее, я хочу, чтобы самолет был готов к взлету, как только я там окажусь.

Я залезаю в машину. Дверь все еще открыта, когда горстка охранников – и Саймон – собираются вокруг.

– Аэропорт будет окружен, Ваша Светлость, – утверждает один из охранников.

– Тогда вам, ребята, следует поехать со мной. Мне понадобится ваша помощь, чтобы добраться до взлетно-посадочной полосы.

Другой парень пытается меня переубедить:

– Сэр, вы не можете просто…

– Могу, – смеюсь я, чувствуя себя безумным. – Разве это не чертовски грандиозно?

Как только я завожу автомобиль, они перестают спорить и запрыгивают в машину. Саймон садится рядом со мной на переднее сиденье.

– Где Генри? Мы потеряли Генри?

– С ним все в порядке, – уверяет меня Саймон. – Его забрасывают вопросами, но парни прикрывают.

Я пробираюсь сквозь море людей на авто и до упора выжимаю педаль, как только мы выезжаем на трассу. Потребность выполнить свой план подталкивает меня в спину, как порыв ветра, потому что я не могу дождаться встречи с Оливией. Обнять ее и целовать до тех пор, пока она не сможет стоять на ногах. Чтобы все снова стало хорошо.

Начать новую, другую жизнь.

Жизнь с ней.

Ближе к аэропорту я сигналю машине перед нами, водитель которой думает, что выехал на воскресную прогулку. Мобильный вибрировал в моем кармане двенадцать раз. Мне не нужно смотреть, чтобы узнать, кто звонит. Я отдаю его Саймону.

– Сохрани его для меня, пока я не вернусь, хорошо?

С понимающей улыбкой он спрашивает:

– Когда вернешься?

Я снова смеюсь.

– Не знаю.

И это прекрасно.

– Тебе стоит взять мой самолет, – предлагает Саймон. – Ее Величество точно в ярости. Если ты угонишь Royal I, она может отправить за тобой ВВС.

Хорошо иметь друзей. А друзей с собственными самолетами – еще лучше.

Когда мы подъезжаем к аэропорту, Франни звонит Саймону. Спустя минуту он ставит ее на громкую связь.

– Николас.

– Да, Франни?

– Я никогда не была так взволнована от доказательства своей неправоты. После случившегося, я понимаю, что ты не идиот.

– Эм… спасибо?

– Обязательно передай Оливии, что я прозвала ее Сбежавшей Сучкой, но уже простила. И вы двое должны прийти к нам на ужин, когда вернетесь, хорошо?

– Можешь на это рассчитывать.

Час спустя я был в воздухе на пути в Нью-Йорк.

* * *

Улицы перед «Амелией» пусты. Воздух устрашающе тих, прямо как перед сюрпризом на день рождения. Я подхожу к двери. Тень падает на большое окно, а внутри темно.

Может, Оливия не видела пресс-конференцию? Желудок начинает крутить, потому что Оливии может и не быть здесь. Возможно, она… уехала. Уехала с кем-то. С мужчиной, который помог ей не утонуть в печали и забыть боль, которую я ей причинил.

От этих мыслей я толкаю дверь в кафе с большей силой, чем хотел, поэтому спотыкаться о порог. Внутри тусклый свет, но не темно. Освещает интерьер одна-единственная свеча, которая стоит на столе… за которым сидит Оливия.

И все мое существо выдыхает с облегчением.

Несколько минут я просто смотрю на нее возле свечи. Как отблески пламени танцуют на ее безупречной, бледной коже, подчеркивая контур лица в виде сердца, ее высокие скулы, полные розовые губы, которые меня сразу очаровали, и светло-голубые глаза, похитившие мою душу.

Она тоже за мной наблюдает, неподвижно и молчаливо. Ее щеки вспыхивают, отчего я задаюсь вопросом, что за грязные мысли вертятся в ее голове. Дверь за мной медленно закрывается, когда я прохожу в зал.

– Вечер сегодня тихий, – говорю я. Потому что эти слова произнести легче, в отличие от опоздавших признаний и извинений.

Оливия моргает. Будто только что поняла, что я действительно здесь, что я не плод ее воображения.

– Логан сработался с полицией Нью-Йорка. Они оцепили три квартала по периметру кафе.

Я киваю, не отрывая от нее глаз. Вполне возможно, что я никогда их не закрою. Сон переоценивают.

– Оу… это объясняет заграждение.

– Ага.

Я медленно подбираюсь поближе к ней.

– Я скучал по тебе.

Легкий кивок – единственный ответ, который я получаю.

Я потираю затылок.

– Ты… ты смотрела пресс-конференцию?

Выражение лица Оливии меняется: уголки рта дрожат, а взгляд теплеет.

– Да.

Я делаю еще один шаг, медленно, едва сдерживаясь от порыва схватить ее и заняться с ней любовью напротив стены, на полу и на каждом столе в зале.

Но прежде чем мы сделаем это, мне нужно многое сказать. Сказать то, что она заслуживает услышать.

Мой голос похож на хриплый шепот:

– Оливия, о том… что я сказал… в ту ночь, когда ты уехала. Я…

– Прощен. – Слезы появляются на ее глазах. – Ты полностью прощен. Ты сразил меня «лошадиной задницей».

И она бросается в мои объятия.

Я зарываюсь лицом в изгиб ее шеи, вдыхая сладкий аромат кожи – мед, розы и она. Мои губы скользят по ее подбородку, находят рот, и я чувствую влагу от слез на своих щеках. И тогда наши рты начинаются двигаться вместе, углубляясь в поцелуй. Это не сладкое воссоединение из книжек. Это грубая, отчаянная и чистая потребность любить. Возможность потерять Оливию сделала меня грубее, чем следовало. Я зарываюсь руками в ее волосы, обнимаю ее спину, притягивая как можно ближе, чтобы чувствовать каждый вдох, который проходит через нее.

И я не одинок в этом. Она стонет, я чувствую это на своем языке. Она дергает мои волосы, сцепляет ноги вокруг моей талии и прижимается ко мне. Словно не хочет отпускать.

Все это прекрасно и правильно.

Спустя какое-то время страсть отступает, поцелуи замедляются. Мы просто наслаждаемся этим моментом. Я чувствую, как мягкие руки Оливии нежно поглаживают мое лицо, а ее лоб прижимается к моему. Мы смотрим в глаза друг друга, дыша одним воздухом.

– Я люблю тебя, – шепчет она дрожащим голосом. Еще больше слез скатываются по ее щекам. – Я так сильно тебя люблю. Я не могу… не могу поверить, что ты от всего отказался. Как ты мог это сделать?