Гипноз помогает и другим людям вне зависимости от типа их конверсионного расстройства. К слепым возвращается зрение, к парализованным – мышечная сила, онемевшие начинают чувствовать. В ходе контролируемых сеансов гипноза пациенты сосредотачиваются на травмирующем прошлом и на возвращении тех возможностей, что были утеряны. И это помогает.

С клинической точки зрения гипноз может и вызывать, и вылечивать конверсионное расстройство точно так же, как и диссоциативное расстройство идентичности. С неврологической точки зрения мозговая активность при обоих этих состояниях напоминает гипнотический транс (если учитывать и гиперактивность передней поясной коры). Это подводит нас к идее о том, что, подобно гипнозу, конверсионное расстройство и диссоциативное расстройство идентичности фокусируют внимание мозга таким образом, что не дают определенной информации достичь сознания. Передняя поясная кора не только отвечает за обнаружение конфликтов, но и помогает обрабатывать эмоции и обеспечивать внимание. А потому вполне возможно, что эмоциональное воздействие, вызванное жестоким обращением, помешало бы функционированию этой области. Эмоциональная травма способна спровоцировать диссоциацию и отвести наше внимание от определенных сенсорных раздражителей, вызывая слепоту, онемение или конверсионный паралич. Подсознательно регулируя активность нашего мозга, оба состояния манипулируют нашим сознательным восприятием, занимая наше внимание лишь одной идеей и отвлекая от остальных.

Слепота Эвелин была результатом конверсионного расстройства, вызванного многолетней эмоциональной травмой. Ее множественные альтер эго возникли из-за того же жестокого обращения. При переключении между личностями менялась и острота зрения – в каждом случае она была своя: каждому эго – свое око. И гипноз обеспечил ученым доступ ко всем личностям. Он помог вызывать каждое «Я», разрушить барьеры между ними и избавил Эвелин от ее конверсионной слепоты.

Эвелин не единственный человек с двумя такими диагнозами сразу. У пациентов с диссоциативным расстройством идентичности часто встречаются компоненты конверсионного расстройства, поскольку у обоих состояний одна и та же причина. Более того, альтер эго при диссоциативном расстройстве личности и зрительные или моторные изменения при конверсионном расстройстве возникают одним и тем же образом – благодаря самовнушению. Чтобы защитить человеческую личность от травмирующих воспоминаний или эмоций, мозг отвлекает наше внимание от них, не давая им достигнуть сознания.

Помещая эти опасные идеи в карантин, подсознание может зайти слишком далеко. Чаще всего у человека возникает чувство диссоциации, отделенности от мира. Эвелин и другие пациенты чувствуют, будто теряют часть себя. Что еще хуже, система подсознания может разорвать связь между сознанием и сенсорной и двигательной системами, вызывая конверсионное расстройство. Эвелин потеряла зрение, а у кого-то возникают паралич, оцепенение и так далее – и все это из-за попыток мозга уберечь наше «Я». Однако при высвобождении альтер эго, а вместе с ним и мучительных воспоминаний, потерянные умения могут вернуться, если доступ к сознанию восстановлен.

Вот почему у альтер эго при диссоциативном расстройстве идентичности может быть разная острота зрения. Система подсознания мозга была вынуждена разделить «Я» на несколько частей, чтобы сохранить его, хотя это и сделало Эвелин уязвимой перед трагическими последствиями.

Возможно, теперь понятно, почему рассечение мозолистого тела не приводит к тому, что у людей возникает по две личности, а вот у Эвелин, у которой мозг никак не пострадал, личность все-таки расщепилась. Все дело в том, что в каждом из случаев подсознанию отводятся разные роли. У пациента с расщепленным мозгом подсознание по своему обыкновению пытается заполнить пустоты, соединить все нюансы происходящего (даже те, что возникли в другом полушарии) в единое повествование, чтобы сохранить единство личности. Напротив, у пациентов с диссоциативным расстройством подсознание задается иной целью. На этот раз оно как раз таки не хочет полноценной истории. Такая история опасна, поскольку причинит боль нашему «Я». Поэтому мозг намеренно расчленяет историю. Он отделяет вредоносные эмоции и воспоминания от человеческого «Я», чтобы его защитить. В этом случае мозг не заполняет пустоты.

«Я». С точки зрения науки, это концепт нечеткий, не до конца понятный. Частично потому, что никто так и не дал ему точного определения. Мы имеем в виду память? Чувства и эмоции? Самоконтроль? Саморефлексию? Говоря о человеческой личности, мы, как правило, подразумеваем все вышеперечисленное, хотя совсем необязательно, что все это – части единого процесса. Возможно, именно поэтому, когда мы со всей строгостью неврологического анализа пытаемся определить место «Я», нам приходится разделять его на части. Человеческую личность невозможно точно локализовать в мозге. Она формируется из совместной работы многих областей, из многих процессов. Эти процессы образуют две системы. Существует сознательная система, с которой мы близко знакомы, и подсознательная; последняя руководствуется принципами, которые мы ласково назвали «нейрологикой».

Эта книга оканчивается так же, как и начиналась: рассказом о женщине, страдающей от слепоты. Слепоты в нейрологическом смысле – и это две совершенно разные истории. Слепота Амелии была вызвана повреждением зрительной системы. Ее подсознание не могло обрабатывать фотоны света и конвертировать их в визуальные образы. А зрительная система Эвелин, напротив, оставалась неповрежденной, но пациентка ничего не видела потому, что ее сознание не могло получить доступ к визуальной картине мира. Две параллельные системы, два разных случая слепоты.

Деятельность мозга, занятого обработкой зрительной информации, очень напоминает процесс формирования нашего «Я». Во-первых, такая деятельность состоит из нескольких этапов: оценки расстояния, формы, цвета, размера и скорости объекта. Все это вычисляется разными частями мозга, и потому нужны максимально точные сведения. Наше «Я» тоже состоит из нескольких частей: автобиографической памяти, чувств, эмоций, контроля за нашими мыслями и действиями. Все это также формируется и осуществляется разными областями мозга, но в итоге сливается воедино, чтобы создать цельный опыт восприятия мира.

Зрение и самовосприятие зависят от взаимодействия двух фундаментальных мозговых систем. Без подсознательной зрительной системы мы слепы, поскольку мозг не может переводить свет в картинки. В то же время без сознательной зрительной системы мы не можем в полной мере оценить окружающую обстановку, разве что через слепозрение.

Наше «Я» тоже зависит от обеих систем. Сознание позволяет нам воспринимать себя. Это мы испытываем боль и наслаждение. У нас есть желания и волевой контроль за разумом и телом. Благодаря сознанию мы проживаем историю, которую создает мозг.

А система подсознания? Подсознание пишет эту историю. Оно берет разрозненные фрагменты нашего опыта, при необходимости ликвидирует пустоты и создает хронику нашей жизни. Оно формирует наше самовосприятие. Более того, оно поддерживает и защищает его, даже прибегая к диссоциации при наличии особо опасных воспоминаний и чувств.