— Арчи — не просто собака или животное. Он — член нашей семьи. Мы все его очень любим, — как можно мягче ответила я, но скрыть своего негодования так и не смогла. От проницательных глаз Анны Александровны ничего не укрылось.

— Дорогая, не нужно обижаться, — смеясь, протянула она и примирительно похлопала меня по руке. — Просто у меня аллергия на шерсть, и я стараюсь избегать всякого контакта с животными. К тому же, я искренне удивлена поведением внука. Мой Артур никогда не любил собак. Он вообще не сторонник держать домашних животных. Хотя, — отдернув руку, взглянула на меня с прищуром, — он, наверное, уже говорил тебе об этом… Тем более, ты — его жена и обязана знать о своём муже все… Ладно, — насладившись моей растерянностью, Анна Александровна снова стала белой и пушистой. — Я пришла сказать, что завтрак подадут через полчаса. Переодевайся и спускайся вниз. Нам ещё о многом предстоит поговорить.

Помахав мне, женщина покинула спальню и бесшумно закрыла за собой дверь.

Ещё несколько секунд я продолжала стоять на прежнем месте, обдумывая всё увиденное и услышанное. Со мной раньше никогда не случалось ничего подобного, но Анну Александровну я невзлюбила с первой же встречи. Впервые в жизни я чувствовала самую настоящую неприязнь.

Отныне, я была более чем уверена, что эта дама никогда не говорит то, что думает на самом деле. За каждым её словом, каждой, мимолётно брошенной, фразой может таиться настоящий капкан. В том, что мне нужно быть с ней максимально осторожной и осмотрительной, сомнений не было.

Артур

За всю ночь мне так и не посчастливилось сомкнуть глаз. Сон не шел, затерявшись где-то далеко-далеко, а осознание того, что Мышка лежит в соседней комнате, свернувшись на краю широкой кровати калачиком, словно маленький котёнок, заставляло кровь в жилах кипеть от возбуждения. После трёх контрастных душей и часа бесцельного торчания на балконе, я, всё же, поддался желанию и тихо, ступая как шпион, проник в комнату жены.

Малышка спала всё в той же позе, подложив ручку под щёку, и мирно сопела. Несколько длинных прядей упали ей на лоб, так и маня убрать их, отвести от лица. Но я не осмелился. Если попытаюсь это сделать, она проснётся, и у меня больше не будет возможности наблюдать за ней. А как я смогу ей объяснить, что не могу без неё? Что настолько привык к собственной жене, что уже жизни не представляю без её присутствия?

— Она тебе не пара, пойми уже, наконец! Сара не та девушка, которая сможет сделать тебя счастливым. Это, всего лишь, временное увлечение. Ты повеселишься с ней, а потом забудешь так же быстро, как и всех других. Не совершай ошибок, о которых будешь жалеть потом всю оставшуюся жизнь!

Почему?! Почему ты появилась в моей жизни?! Я никогда не был настолько растерян и раним, как сейчас. Ты стала моим проклянтием, Мышка. Моей самой главной слабостью. После встречи с тобой, во мне, словно, что-то сломалось. Какой-то механизм вышел из строя, ломая меня изнутри. Переделывая, подчиняя тебе.

Ты — обыкновенный мышонок, а я — хищник. Разве может охотник настолько привязаться к своей жертве? Почему, вместо того чтобы избавиться от тебя, я пытаюсь крепче соединить наши судьбы, приковать тебя к себе?! Стоит ли игра этих свеч? Или… Я, действительно, стал другим? Ты изменила меня, да? Заставила вернуть того Артура, которого убили годы назад? Ведь так, Мышка?

Ты стала моим ядом и противоядием. Моей вселенной. Моим личным солнцем, от которого я уже никогда не смогу избавиться…

Мазнув взглядом по лицу супруги, велел себе отвернуться, не смотреть на неё влюблёнными глазами, не выдавать себя. Боролся из последних сил, но уже видел грядущее поражение. Я, постепенно, сдавался, уступая Саре всё больше и больше места в своём сердце. Совсем скоро прежний Артур исчезнет насовсем. Он будет погребён под руинами того мира, где когда-то мне предложили кусок хлеба.

— Арчи, — подозвал к себе нового приятеля, и ласково потрепал его по шёрстке. — Набегался, дружище? Идём в дом?

Словно поняв меня, хаски помчался к двери и замер на пороге, высунув язык.

— Хороший мальчик, — снова похвалил его и пропустил внутрь. — Сейчас помоем лапы и будем завтракать.

С кухни уже доносились вкусные ароматы, а из столовой — звон тарелок и столовых приборов. Лена — наша домработница, как всегда, очень шумно выполняла свою работу. Кажется, ничто в этом месте не изменилось. Всё оставалось прежним, только я больше не мог притворяться. Будто пелена упала с глаз, заставив взглянуть на себя и своё окружение по-новому.

Вчерашний разговор, если его можно так назвать, ещё был свеж в памяти. Слова бабушки не выходили у меня из головы, а её желание избавиться от доли акций оказалось куда сильнее, чем я мог себе представить. Она хотела, всеми способами, отдалить меня от Сары, заставить отказаться от неё, что никак не укладывалось в моём понимании мира.

Почему? В чём причина столь открытой ненависти? Чем ей не угодила моя Мышка?

Эти вопросы так и не нашли своих ответов. Единственное, в чём я был достоверно уверен, так это то, что я не откажусь от своей малышки. Не хочу, да и не смогу этого сделать. Потому что, я начал влюбляться в неё. Влюбляться, чёрт возьми! А от любви нельзя отрекаться. Она подобных ошибок не прощает.

Сара

За столом висела гнетущая тишина, нарушаемая лишь звоном посуды. Ни Анна Александровна, ни Артур не спешили её нарушать. Оба сидели, погрузившись каждый в себя, только изредка бросали друг на друга пристальные взгляды. Казалось, я оказалась на границе двух воюющих государств, без права голоса. Да и о чем можно было говорить? После странной беседы наверху всякое желание продолжать этот бессмысленный фарс отпало напрочь.

Лениво водя вилкой по тарелке, разглядывала столовую, лишь бы занять себя. Внимательно рассматрела цветочные узоры на стенах, пробежалась глазами по старинной фурнитуре с коллекцией французского сервиза, подметила наличие оригиналов нескольких известных полотен, о которых раньше только читала в специализированных журналах. В чувстве вкуса, которое было присуще всем Епремяном, я могла лишь восхититься. Бабушка и дедушка Артура смогли воссоздать у себя дома атмосферу настоящего дворянского особняка шестнадцатого — семнадцатого века. Всё, начиная от архитектурных решений и заканчивая самыми крошечными элементами декора, типа золотых подсвечников или ложек с семейным гербом, кричало о богатстве и статусе этих людей. Я сама на фоне всего этого многообразия роскоши, казалась себе бесправной дворняжкой, которую впустили внутрь, исключительно, из жалости. Я не принадлежала этому миру, не являлась его частью.

Выражение лица, с которым Анна Александровна смотрела на меня, всё ещё стояло у меня перед глазами. Она презирает меня, считает недостойной её внука…

— Какие у вас планы? — вопрос женщины выдернул меня из забытья. Сложив перед собой руки, она смотрела на нас с Артуром. Холодные глаза пристально изучали нас, словно сканировали, проверяли. — Не думаю, что ты привёз её сюда просто так, без особых причин.