Обращение, будто меня и вовсе здесь не было, больно кольнуло по самолюбию. Несмотря на все мои попытки скрыть силу нанесённого удара, не смогла достойно отыграть безразличие. И Артур это почувствовал.

Ладонь мужа, безошибочно, отыскала мои, сжатые под столом, кулаки и накрыла их. Сильные, покрытые грубой кожей, пальцы Артура ласково прошлись по моей кисти и сжались вокруг запястья. Сильно, но нежно, не причиняя боли. Он будто хотел передать мне часть своих сил, и у него это получилось. Медленно, но я начала оттаивать. Словно цветок, который тянется к свету, я рассматривала мужественный профиль Артура, восхищаясь его умением так легко манипулировать мной, находить нужный ключик к каждому моему страху.

— Мою жену зовут Сара, бабушка, — заговорил он, чеканя каждое слово так, что воздух вокруг заискрился. — Не ты ли учила меня хорошим манерам? В чём дело? Куда подевалась твоя хваленая этика?

Ситуация выходила из-под контроля. Точнее, она уже давно перестала быть штатной и грозилась разразиться в грандиозную бурю, если Артур не сможет укротить свой нрав. Я всегда знала, что мой муж не выделяется особым терпением, но сейчас его поведение могло стать проблемой для нас обоих.

— Артур, не нужно, — поспешила успокоить мужа. — Я совсем не обижаюсь. Не стоит из-за меня ругаться…

— Девочка права, — Анна Александровна откинулась на спинку стула. — В отличие от неё, я всегда буду твоей бабушкой, а Сара, — произнесла моё имя так, словно оно было ругательством, недостойным её уст. — Она уйдёт сразу, как закончится срок, оговоренный в завещании. Все мы прекрасно это понимаем.

Артур напрягся. Его рука, до этого такая нежная и расслабленная, вдруг стала каменной. Он сам, всего в одно мгновение, превратился в огромную каменную глыбу. Только частое биение сердца выдавало в нём живого человека и дыхание. Сбившееся, шумное. В этот момент он напомнил мне разъярённого быка. Лютого зверя, готового растерзать любого, кто окажется у него на пути.

— Ошибаешься, бабушка, — резко, царапая дорогой паркет, отодвинул стул и вскочил на ноги. Так и не отпустив моей руки, потянул меня за собой, заставляя встать рядом. — Ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что наши отношения совсем не изменились. Думаешь, я совсем слепой? Ничего не замечаю? Ничего не понимаю? Все твои попытки настроить меня против Сары, махинации в компании, продажа акций. Думаешь, мне не понятна цель всего этого?

— Не смей говорить со мной в подобном тоне, — женщина хлопнула по столу рукой и тоже поднялась. — Не забывай, кто я, Артур. Не забывай, чем ты мне обязан…

— Я помню. Я очень хорошо всё помню. К сожалению. Все твои отчаянные попытки рассорить моих родителей, твоя ненависть к маме и радость, когда её не стало. Всё это живёт внутри меня. Живёт вопреки твоим попыткам промыть мне мозги. Живёт вопреки всему. Я никогда не смогу забыть твоих слов, бабушка. Никогда! Слышишь?! Ты — убийца, Артур. Твои руки уже не очистятся. На них всегда будет её кровь. Но я помогу тебе. Я сделаю так, чтобы никто не узнал о твоём грехе. Я спасу тебя от тюрьмы…

Слова мужа вонзались в меня острыми кольями, раздирая на части не только плоть, но и душу. В его голосе звучало столько ужаса и отчаяния, что я не могла ему не верить. Не смела. Артур не врал. Невозможно так соврать. Нереально ТАКОЕ придумать.

Непроизвольно, он сжимал моё запястье всё сильнее, отставляя на нём свою печать. Боль прострелила руку, добавившись к тем мукам, что волнами исходили от него.

Черты его лица исказились, на них лежала печать воспоминаний. Прошлое говорило в нём, оно лилось из его губ, подобно разрушительной лавине. А я не могла ничего поделать. Не могла ему помочь, облегчить тяжёлую ношу, что гранитным пластом лежала на его спине. Хотела, но не могла…

— Замолчи! — закричала Анна Александровна, вскинув вверх обе руки. — Замолчи сейчас же! Не смей! Не смей об этом говорить! Я запрещаю!

Короткий смешок вырвался из груди Артура. Это был не смех нормального человека. Нормальные люди так не смеются. В этом звуке, больше напоминающем стон раненого медведя, не было жизни. Только смерть и могильный холод, пробирающий до костей, разрывающий кровеносные сосуды.

— Поздно, — и снова этот голос, при звуках которого хочется задать уши. Лишь бы не слышать. Лишь бы ничего не чувствовать. — Всё закончилось, бабушка. Больше ты не сможешь управлять мной, я тебе этого не позволю. Все эти годы ты держала меня у своих ног, словно цепного пса. Помыкала мной, заставляла плясать под твою дудку. Но больше ты этого не сделаешь. Потому что я не позволю! Отныне и навсегда, мы чужие друг другу люди. Ты не знаешь меня, я не знаю тебя. Довольно игр в счастливую семью. Довольно лжи и притворства. Я умываю руки.

Мы покинули дом под громкий аккомпанемент проклятий и угроз Анны Александровны. Она кричала, что он ещё пожалеет о своём решении, что она этого так не оставит и ещё много всего, чего я не могла понять. Но Артур будто и не слышал ничего. Он словно отгородился от неё, абстрагировался. Ступая своим широким, размашистым шагом, муж тащил меня за собой, заставляя бежать со всех ног. Я и сама не поняла, как оказалась на переднем пассажирском кресле его автомобиля. Одним уверенным движением, Артур пристегнул мой ремень безопасности и захлопнул дверцу.

Сквозь тонированное окно, следила за тем, как мужчина подозвал к себе Арчи. Сказав ему что-то, Артур подвёл собаку к машине и усадил на заднее сиденье. Ещё пару секунд, и мы уже мчались по пустынному шоссе, рассекая воздух.

Артур

Вдавливая педаль газа в пол, пытался выплеснуть весь адреналин, скопившийся в крови. Скорость успокаивала, шум двигателя расслаблял нервы и дарил слабое ощущение покоя.

Мне было плевать на всё. На камеры, установленные по всему периметру загородного посёлка, на многочисленные штрафы, которые придут на моё имя из-за нарушенных правил дорожного движения, на возможность попасть в аварию и разбиться насмерть. Мне было уже всё равно на то, что могло случиться. Самое страшное уже было позади, хуже стать точно не может.

В какой-то момент показалось, будто это всё сон. Реальность никогда раньше не приносила мне столько удовлетворения, как сегодня. Ещё ни разу в жизни я не чувствовал себя таким свободным, словно огромный булыжник свалился с плеч и разлетелся на мелкие осколки. Больше не было страха. Я будто заново учился дышать. Легко. Полной грудью.

Сжимая ободок руля, чувствовал как через кончики пальцев из меня выходят все опасения. Я медленно высвобождался из плена собственных воспоминаний, слой за слоем отбрасывая в сторону осточертевший защитный панцирь.

Я смог! У меня получилось! Больше я не был пленником собственной ошибки. Больше у меня не было грозного тюремщика с самым сильным психологическим оружием в руках. Я избавился от него. Избавился…

Приглушённый всхлип долетел до меня. Машинально ослабил давление на педаль газа, расслабил руки и обернулся. Только сейчас вспомнил, что был не один. Я больше никогда не буду один.

Мышка сидела рядом, изо всех сил вцепившись в ремень безопасности, словно он был для неё чем-то вроде спасательного круга. Кожа девушки казалась совершенно серой, только на щеках горел нездоровый румянец. Она боялась. Я напугал её своей несдержанностью.