и Барбара подумала, а не пошла ли на табак часть денег, данных ему на поездку в Куэнку? Сколько стоят билеты туда, она не знала. Приходилось верить Луису на слово.

Он встал и пожал Барбаре руку, вежливо, как обычно, потом сходил и принес ей чашку кофе. В кафе было тихо, у бара сидел только одноногий старик-ветеран, у которого была зашита штанина брюк.

Барбара закурила, намеренно глядя на пачку Луиса.

— Вы ездили в Куэнку? — спросила она.

Мужчина улыбнулся:

— Ездил, сеньора. Я снова встречался с Августином в городе. — Луис наклонился вперед. — Ему удалось заглянуть в досье на Бернарда Пайпера, хотя это было непросто. Он рассказал мне много подробностей.

— Слушаю, — кивнула Барбара.

— Он родился в месте под названием Собачий остров в Лондоне. В тридцать шестом приехал сражаться за Республику, получил легкое ранение руки в боях в Каса-де-Кампо.

Сердце Барбары учащенно забилось. Ни Луис, ни Маркби не могли узнать об этом ранении, кроме как заглянув в личное дело Берни.

— По выздоровлении его отправили на фронт, где в сражении при Хараме он был ранен и взят в плен.

— Ранен? — резко спросила Барбара. — Тяжело?

— Нет. В мягкие ткани бедра. — Луис улыбнулся. — Кажется, он неуязвим.

— Не так уж неуязвим, Луис, если оказался в лагере.

— Августин описал его. Высокий, плечи широкие, волосы светлые. Вероятно, очень красивый мужчина, по словам брата, хотя, конечно, сейчас он зарос бородой и завшивел.

Барбара поморщилась.

— У него трудный характер, он прославился несгибаемым духом. Августин сказал ему, чтобы он был осторожен, мол, грядут лучшие времена, но пока больше ничего. — Луис криво усмехнулся. — Он говорит, у вашего мужчины есть duende. Отвага, кураж. Считает, ему хватит решимости на побег. Многие в лагере утратили волю и силы.

Сердце у Барбары бешено колотилось. Теперь она не сомневалась, что все это правда. Луис склонил голову набок:

— Вы удовлетворены, сеньора? Теперь верите, что я говорил правду?

— Да, да, я вам верю. Спасибо, Луис. — Она набрала в грудь воздуха. — Мне пока не переслали деньги из Англии. Сейчас трудно вывести их из страны.

Луис серьезно посмотрел на нее:

— Очень важно все сделать, пока не установилась плохая погода. Там наверху зимы суровые и ранние. Подступают холода.

— И дипломатическая ситуация может измениться. Я понимаю. Сегодня же снова напишу в банк. Давайте встретимся здесь через неделю. К тому времени я достану деньги, так или иначе. Если получится раньше, как мне с вами связаться?

— У меня нет телефона, сеньора. Могу я позвонить вам?

— Лучше не надо, — справившись с замешательством, сказала Барбара. — Не хочу, чтобы муж узнал, он и так за меня беспокоится.

— Значит, через неделю. Но нам в любом случае нужно кое-что подготовить. Скоро ноябрь.

— Да, я знаю.

Барбара подумала, что не успеет отправить запрос в банк. Может, попросить взаймы у Гарри? Она знала, что у него есть деньги. Но он дипломат, она поставит его в опасное положение…

Усилием воли Барбара вернулась к реальности.

— А план действий не изменился? — спросила она. — Августин поможет ему сбежать, а я заберу его в Куэнке?

— Да. Вероятно, нам удастся передать ему обычную одежду, чтобы он не привлекал к себе внимания. Августин пытается это устроить. Потом все будет зависеть от вас, сеньора, вы должны забрать его и привезти в посольство.

— Это может оказаться не так просто. Я проходила мимо, у входа стоит охрана из испанцев.

— Вам придется с этим разобраться, сеньора, — с улыбкой сказал Луис.

Казалось, ему совсем неинтересно это обсуждать. Как только Барбара заберет Берни, его дело сделано.

— Я заплачу вам часть денег, когда мы все подготовим, а остальное — по завершении предприятия, — сказала Барбара. — В наших общих интересах, чтобы оно завершилось благополучно.

— Вы об этом позаботитесь, я знаю, — произнес Луис, глядя на нее.

Барбара снова подумала о Гарри. Вот бы привезти Берни в Мадрид и спрятать где-нибудь. Она вздохнула. Луис с любопытством смотрел на нее.

— Что? — спросила Барбара.

— Простите, что спрашиваю, сеньора, но это дело не скажется на ваших отношениях с мужем? Если сеньор Пайпер окажется в посольстве, вся история наверняка всплывет. Нашему правительству выразят протест, как минимум. А ведь ваш супруг работает на правительство? Так вы сказали при нашей первой встрече.

— Да, Луис, — тихо ответила Барбара. — Неприятные последствия возможны. Я с ним разберусь.

Он посмотрел на нее серьезным взглядом:

— Вы храбрая женщина, готовы поставить под угрозу свое будущее.

Барбара пристально вгляделась в Луиса. Лицо напряженное и усталое. И он очень молод, совсем еще мальчик, которому приходится иметь дело с ужасными вещами, как и половине мужчин в мире в эти дни.

— Луис, что вы с братом будете делать, когда все закончится и Августин уволится из армии?

Он печально улыбнулся:

— У меня есть мечта забрать нашу мать из Севильи и переселиться в какую-нибудь деревню рядом с Мадридом. Может быть, выращивать овощи. Мне всегда нравилось что-нибудь растить, а в большом городе овощи нужны. И наша семья снова будет вместе. — Его лицо помрачнело. — Для испанцев это очень важно, война разделила многие семьи… Вы приехали из Англии, вам не понять, как это больно. Именно из-за этого я должен сделать все возможное, чтобы мы соединились. Вы понимаете, сеньора?

— Да. Надеюсь, вам это удастся.

— И я. — Луис на мгновение склонил голову, закрыл глаза, потом с улыбкой посмотрел на нее. — До следующей недели, сеньора.

— Я достану деньги. Так или иначе.

В тот вечер за обедом Сэнди сказал Барбаре, что заказал столик на завтра в «Рице», чтобы отпраздновать годовщину их знакомства.

— О! — удивленно произнесла она.

— Что-нибудь не так? — спросил Сэнди, все еще не простивший Барбаре ее забывчивости. — Это самый дорогой отель в Мадриде.

— Я в курсе, Сэнди. Просто там всегда полно немцев и их итальянских прихвостней. Ты знаешь, я не люблю с ними встречаться.

— Это шанс помахать своим флагом, — улыбнулся он.

Барбара задумалась, не выбрал ли Сэнди это место намеренно, чтобы досадить ей. Она посмотрела на него, вспомнила, с какой нежностью он к ней относился, когда они только познакомились. Куда все подевалось? Она поняла: ему не нравилось ее недовольство — недовольство жизнью, которую он для нее выбрал. Оно накапливалось долго, но по-настоящему проявилось только после того обеда с Маркби.

— Помнишь первое Рождество после нашего знакомства? — спросил Сэнди с насмешливым огоньком в глазах.

— Да. Ты тогда уехал по делам и не мог вернуться к празднику.

— Верно. — Он улыбнулся. — Только я мог. Мы оформили сделку до Рождества, я мог вернуться, но понимал, что, если останусь вдали от тебя, ты поймешь, как сильно во мне нуждаешься. И оказался прав.

Барбара уставилась на него. Она была потрясена и