Степан Васильевич подавил желание вскинуть руку иперекреститься. Да, видать, с ним сыграл шутку какой-нибудь ночной дух, неиначе! Надо же так ошибиться, перепутать одну даму с другой! А может, глаза ужестали не те, все-таки за сорок Лопухину, не молоденький уже, да и темно вчерабыло в коридорчике, немудрено ошибиться. Странно другое: почему императорсмотрит на свою даму такими вытаращенными глазами, словно видит ее впервые,словно не с ней целую ночь играл в запретные игры среди перебулгаченнойпостели?

Ответа на сей вопрос найти Степан Васильевич не успел,потому что раздался осторожный стук в дверь и вкрадчивый голос:

– Ваше величество, Петр Алексеевич! Проститевеликодушно, коли беспокою, но до вас крайняя надобность! Позвольте войти! Вывелели немедля вас будить, коли у Белянки, вашей любимой легавой, начнется, таквот первого щеночка она уже принесла. Отменный кобелек! Изволите встать и пойтипоглядеть? Ваше величество, вы спите?

Петр, княжна Екатерина и Степан Васильевич только и успели,что обменяться ошалелыми взглядами, ну а потом дверь в опочивальнюраспахнулась, и на пороге появился не кто иной, как хозяин Горенок, АлексейГригорьевич Долгорукий.

Князь-отец, стало быть, как поется в старинных свадебныхпеснях…

«Я вам писал уже, ваше преосвященство, о пожелании здешнихминистров, дабы русскому государю был вручен орден Золотого руна, наивысший вИспании. Яотвечал тогда, что орден сей вручается лишь истинным католикам.Однако принужден возвратиться к сему вопросу, ясно увидав полезность такогодействия по отношению к юному императору. Царь русский увидит, что ему делаютто, чего не сделали ни одному европейскому монарху, которого религия отличаетсяот римско-католической. Наши враги узнали бы, что наша монархия находится всоюзе со здешней, сила которой не перестает мозолить им глаза. Правда, чтопротивно нашим статутам еретику давать наш орден Золотого руна, но есть большоеразличие между еретиком и схизматиком-греком. Кроме того, нужно иметь в виду,что дело идет о монархе; а так как папа в свое время разрешил наградить орденомМальты фельдмаршала Шереметева, его святейшество, конечно, не затруднится датьнужное разрешение и для царя, потому что чрезвычайно незначительно различиемежду верованием русским и нашим. Для убеждения вас в этом расскажу следующее: междумною и графом Вратиславом зашел спор о том, истинно ли жертвоприношение,приносимое русскими на их литургии, и их епископы и священники действительно литаковы на самом деле. Граф поддерживал противное мнение, я был на сторонерусских. Пять месяцев тому назад я об этом писал в Рим. Решение, которое яполучил оттуда, состоит в следующем: епископы и священники русские суть таковыпоистине; они освящают хлеб и вино так же действительно, как и наши; и когда унас нет католической мессы, мы исполняем заповедь церкви относительнопраздника, слушая литургию русскую.

Как писал в своем трактате мой доминиканец, капеллан отецРибера, «не стена, но тонкая перегородка разделяет две церкви. Те же таинства,почти те же догматы, чисто внешнее различие в образах, соперничество вюрисдикции, которое уничтожится само собою, как скоро Москва займет в иерархиипочетное место, так худо занимаемое Византией. И какую бессмертную славустяжала бы Россия, восстановив на Востоке единство веры!»

Трактат сей отец Рибера направил митрополиту НовгородскомуФеофану Прокоповичу, однако тот оставил его без ответа. И не удивительно, ибосей иерарх откровенно склонен к лютеранству! Вообще, пока он стоит во главеСинода, об объединении не может быть и речи. Этот человек – смелый иобразованный, враг католической религии, хотя и учился на протяжении многих летв Риме. Он имеет почти неограниченное влияние на русский клир. Русские прелатыпока не намерены вдаваться в обсуждение вопроса об объединении. МитрополитНовгородский избегает этой темы и не желает обсуждать вопросы, касающиесярелигии.

Единственным способом приступить к переговорам обобъединении церквей было бы прежде всего добиться удаления от дел митрополита ипоставить на его место во главе Синода прелата, способного рассуждать здраво,такого, с которым можно было бы спокойно вести эти переговоры, а таких прижелании можно было бы найти немало.

Полагаю, нам следует постепенно выяснить, кто из знатныхрусских людей склоняется к объединению и желает его, каким образом можно былобы осуществить его.

Необходимо, чтобы здесь был человек, облеченныйнедвусмысленным доверием папы, человек ученый и осторожный. Дабы переговорыразвивались успешно, надобно, чтобы к его царскому величеству обратились нашгосударь, император австрийский, его святейшество и король Польши и призвалиего царское величество всячески содействовать доброму начинанию.

В этой связи вручение русскому государю ордена Золотого рунапредставляется мне важным шагом. Я должен также сказать вам, что царь,добиваясь ордена Золотого руна от короля нашего государя, темсамым дает знать,что он не признает другого магистра этого славного ордена, кроме еговеличества, то есть признает за королем нашим в некоторой степени решать участьгосударя Московии!»

Березоньку мне жалко —

К зиме вся облетит.

На дне реки русалка

Красивая лежит.

Лежит она, не знает,

Жива иль не жива,

И тело оплетает

Плакучая трава…

Певунья вдруг умолкла. Даша приоткрыла смеженные глаза, сусилием подняла голову, неохотно возвращаясь к действительности.

Огляделась. Она сидела на лавке в укромном уголке просторнойсветлой комнаты, уставленной подставами с пяльцами, прялками, подушечками скоклюшками, длинными столами с разложенными на них штуками холста, сатина идругих материй. Вокруг столов и прялок расположились на скамеечках илитабуретах девушки и женщины в простых сарафанах, аккуратно упрятав волосы подповязки, и шили, вышивали, плели кружево, пряли кудель.

Даше потребовалось несколько мгновений сообразить, где она.Да ведь это девичья! Девичья в Горенках, все в тех же проклятущих Горенках, гдепозапрошлой ночью…

Она зажмурилась, уткнулась в сгиб руки.

Не думать. Не вспоминать.