Оторвался от круга людей, живущих нормально и привычно, но не влился в компанию провидящих чужие мысли. Зачем, спрашивается, старался? Зачем рискнул здоровьем и будущим? Великолепное подтверждение теории доктора Лювига, вот кто я. Выкидыш науки. Что ж, остаётся утешать себя хотя бы этим. Хотя бы удовлетворённостью и гордостью Макса. Он очень талантливый учёный, может быть, гениальный. И так же, как и я, не принятый обществом, в которое стремился, но мне повезло больше. Мой рассудок остался со мной.

Тьфу. Вот за такие размышления и не люблю посещать Коллегию. В разные сезоны и разное время суток моя нелюбовь колеблется от вялого равнодушия до искренней и не обременённой разумом ненависти, никогда не приближаясь к чему-то хоть немного похожему на удовольствие. А всё почему? Потому что здесь прутья правды, из которых сплетена моя клетка, начинают врезаться в душу. Потому что мне становится тесно... Но кому есть дело до озлобленных сентенций неудавшегося сьюпа? Лучше зайду в секретариат, завизирую свою осведомлённость о принятой должности душеприказчика. И заодно поговорю с Евой, если она, конечно, соизволит оторвать немножко сосредоточенного внимания от серебряного канта по краю угольно-чёрной пластинки и заметить моё присутствие.

— Уже получила удостоверение? Поздравляю!

— Да, много времени торжественная церемония не заняла, — хмуро подтвердила фроляйн Цилинска. — Я так думаю: от меня хотели поскорее избавиться.

— Не говори ерунды. Просто... Сьюпы не любят пышные празднества.

— Начинаю понимать, почему. — Голос девушки совсем заледенел.

— Ева, конечно, ты представляла всё иначе, но это не повод расстраиваться.

— Иначе? — Она подняла на меня расстроенный взгляд. — Я вообще ничего этого себе не представляла. Никак. Этого не должно было произойти!

— Поясни.

— Неужели не понятно? Мне и даром не нужна эта штука!

Пластиковая карточка пролетела через широкий коридор, срикошетила о стену и приземлилась на паркетный щит шагах в двадцати от меня.

Я посмотрел в глаза, горящие бешенством и отчаянием, сходил за ненавистным Еве прямоугольником, поднял удостоверение и вернулся.

— Не делай так. Пожалуйста.

— Почему? Потому что тогда все твои заслуги окажутся напрасны? Ты же герой! Защитил бедную и несчастную девушку! Закрыл грудью от вражеского огня!

Давлю невольную улыбку. Эх, Ханса бы сюда сейчас с его разговорами! Для рыцаря что главное? Признание подвига. А что происходит на деле? Спасённая дама готова разорвать на клочки и полученный приз, и того, кто его добыл. Меня, то бишь.

И чёрт подери, мне это нравится!

— Не волнуйся, своё самолюбие я потешил вдоволь. Но карточкой всё-таки не расшвыривайся. — Я протянул Еве пластиковый пропуск в царство медиумов. — Не надо. Она не так уж бесполезна, как тебе кажется.

— Знаю, всё я знаю! Но она... Я не хочу ей пользоваться.

— Не хочешь, не надо. Только это всего лишь символ того, что находится внутри тебя. Так стоит ли убегать?

Голубые глаза блеснули слезами.

— Ты во всём виноват.

— Конечно.

— Это ты устроил экзамен.

— Скажем чуточку иначе: сообщил в Коллегию, что ты к нему готова.

— Скажи, только честно... — Она сжала мою ладонь своими. — Ты мог... промолчать?

Угу. А ещё мог соврать, но не видел в этом ровным счётом никакого смысла. Наверное, потому что насмотрелся уже на жизнь медиумов, как официально зарегистрированных, так и подпольных, и знаю, чем чреваты препирательства с законом.

— Рано или поздно это должно было случиться.

— Но ты мог промолчать?! Ответь!

— Ева, ничего бы не изменилось.

— У меня появилось бы время!

— На раздумья? Или на побег от действительности? С того самого момента, как твоё имя занесли в списки с пометкой «медиумические способности в латентном состоянии», твоя судьба была предрешена. Кто подавал прошение в Коллегию? Вовсе не я. Ты знаешь, чьими усилиями оказалась здесь? Ведь ты знаешь?

Девушка зло закусила губу и отвернулась.

— Ева, я не собираюсь залезать в твои мысли. Я вообще не люблю это делать, а особенно с людьми, которые мне симпатичны. Скажи сама, хорошо?

Она молчала с минуту или больше, но мои пальцы не опускала.

— Это я сделала. Пришла и подписала прошение.

— У тебя была причина?

— Да.

Ещё одна минута тишины.

— Я должна её назвать?

— Ты ничего не должна ни мне, ни кому-либо другому. Поступай так, как хочешь.

Иногда наступают времена, когда хочется рассказать самые страшные и постыдные свои тайны всему миру. Или хотя бы тому, кто согласен слушать.

— Меня воспитывала бабушка, родителей я совсем не помню. Она была совсем старенькая, работать не могла, получала только пенсию... А находящимся на учёте в Коллегии платят что-то вроде стипендии. Не очень много, но на жизнь хватает. Вот я и...

Ева не смогла продолжить, а я не стал настаивать. И вникать тоже не хотелось.

У меня подобных проблем никогда не было, скорее всё происходило ровно наоборот: жил в своё удовольствие и сообразуясь только со своими желаниями. Нет, конечно, родителей старался не разочаровывать и всякое такое, но в важных для себя вопросах никогда не уступал. А давить на меня по-настоящему или подчинять не пытались. Может быть, потому что приз незавиден? Ведь если вспомнить прошлый вечер, даже Анна пустила в ход свои чары лишь затем, чтобы выяснить пределы собственных возможностей, а не высоту и прочность стен чужой крепости...

Бррррр! Она так и не собирается выходить у меня из головы. Вот ведь упорная женщина!

— А ты?

— Мммм?

— Почему ты стал сьюпом?

Потому что хотел принести пользу обществу. Этой правдой я успокаивал себя последние пять лет, но теперь понял, что клетка стала совсем тесна. Пора её сломать.

— Я хотел выделиться из толпы.

— И как? Получилось?

— Ага.

— Значит, ты счастлив?

Господи, Ева, какой глупый, совершенно детский вопрос! Я даже не могу представить, что такое счастье, а уж ответить...

— Ведь когда добиваешься своей цели, должен чувствовать себя счастливым?

— Это было слишком давно. Я просто забыл.

Она недоверчиво шмыгнула носом:

— И ты снова врёшь... Не надоело?

— Нисколечко.

Ева вдруг всхлипнула и прижалась к моей груди:

— Ври и дальше, хорошо? Обещаешь? Пусть это самая наглая ложь на свете, но от неё всё становится простым, таким понятным, словно знаешь ответ на любой вопрос... Ой!