href="ch2.xhtml#id416" class="a">{365} Часто охотился писатель в Западном Казахстане. Охотничья братия любила Шолохова, уважая его за мудрость и мастерство. Как-то раз бывалые люди ему посоветовали: Михаил Александрович, попробуйте залезть на верблюда, с него стрелять гораздо удобнее: птицы верблюда не боятся, близко к себе подпускают! Но Шолохов отказался, сказав, что это не охота, а промысел. Это не для него. Никогда не приносил он с охоты и крупные трофеи. Осуждая иных метких стрелков за жадность, писатель говорил: «Хватит безжалостно грабить природу, пора и честь знать!»

А тот знаменательный день вышел удачным: «День 15 октября 1965 года был успешным во всех отношениях. С утра я закончил главу, которая мне тяжело давалась. Потом на охоте двумя выстрелами убил двух гусей. А вечером узнал о присуждении мне Нобелевской премии», – рассказывал писатель. Еще утром в Вёшенскую позвонил Ларс Брингерт, собственный корреспондент шведской газеты «Дагенс нюхетер» в Москве, сообщив радостную весть. Отсюда информация ушла в Уральский обком КПСС, где и разыскали новоиспеченного лауреата. Чтобы Шолохов смог поблагодарить Нобелевский комитет за высокую честь, за ним из Уральска выслали трехместный самолет. Текст телеграммы писатель сочинил в кабинете первого секретаря обкома партии. А на вопрос корреспондента «Правды»: «как отражается сам факт присуждения Вам Нобелевской премии на теперешнем укладе Вашей жизни?» – Шолохов ответил: «Меня трудно выбить из седла. Работаю, отдыхаю, пью великолепный казахский кумыс, изредка, когда промерзну на охоте, разрешаю себе стопку казахской арака – и твердо уверен в том, что вскоре после поездки в Стокгольм закончу первую книгу “Они сражались за Родину”. Все в порядке, как говорили на фронте!»{366}

В Швецию Михаил Александрович отправился 2 декабря 1965 года поездом со всей большой семьей: с супругой Марией Петровной, детьми Светланой, Александром, Михаилом и Марией. А чтобы не скучать в дороге (и было кому чемоданы носить), с Шолоховыми поехали заместитель заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Юрий Мелентьев (будущий министр культуры РСФСР), а также кинооператор Леон Мазрухо, редактор Юрий Лукин и переводчик Марк Теплов. Поезд довез их до Хельсинки, где писателю заказали фрак, а женщинам – вечерние туалеты, полагавшиеся по правилам нобелевской церемонии. 7 декабря на машинах отправились в Турку, где сели на теплоход «Свеа Ярл» до Стокгольма. В тот же день приплыли в шведскую столицу, где их встретил совпосол Николай Белохвостиков. Поселились в «Гранд-отеле», в зале которого прошла большая пресс-конференция с участием местных и иностранных журналистов. Вопросы были разные:

«– Что вы будете делать с деньгами?

– Я поеду в Южную Америку и Австралию и не буду давать никаких интервью.

– Если ваши произведения проданы тиражом в 42 миллиона экземпляров, то можно стать капиталистом?

– Советская власть не так глупа, как вы думаете. Если бы она допустила, чтобы я стал капиталистом, то я приехал бы сюда к вам на собственной прогулочной яхте, не правда ли?»

Почему фрак пришлось заказывать за границей? Потому что в СССР в сжатые сроки его пошить не смогли. 29 ноября Шолохов обращается к властям за разрешением взять с собой семью и просьбой выделить ему в долг три тысячи долларов с дальнейшей их отдачей из полученной премии. Министерство финансов с согласия ЦК КПСС выделяет Шолохову валюту, которой хватило на приобретение фрака, белой рубашки, жилетки, бабочки, черных лаковых ботинок 39-го размера, а также норкового манто для жены, нарядов для дочерей. Фраки сыновьям пришлось брать напрокат в Стокгольме[16].

10 декабря 1965 года состоялось вручение дипломов премии, в 16 часов 20 минут, в Большом концертном зале Стокгольмской ратуши. Вручал король Швеции Густав VI Адольф. В дипломе говорилось: «Михаилу Александровичу Шолохову Нобелевская премия по литературе присуждена в знак признания художественной силы и честности, которые он проявил в своей донской эпопее об исторических фазах жизни русского народа».

В ответной речи Шолохов сказал: «Думаю, что художником имеет право называться тот, кто направляет эту силу на созидание прекрасного в душах людей, на благо человечества… Я хотел бы, чтобы мои книги помогали людям стать лучше, стать чище душой, пробуждали любовь к человеку, стремление активно бороться за идеалы гуманизма и прогресса человечества. Если мне это удалось в какой-то мере, я счастлив». Вечером в Золотом зале ратуши дали банкет.

На следующий день в Доме Нобеля, выполнявшем функцию штаб-квартиры Нобелевского комитета, Шолохову был вручен банковский чек на сумму 282 тысячи шведских крон, что равнялось по курсу 55 тысячам долларов. Культурная программа пребывания в Швеции была весьма плотной, советский писатель даже успел возложить золотую корону с зажженными свечами на голову шведской королевы красоты – Моники Ларссон, дочери простого рыбака. 14 декабря отправились домой, восвояси.

На родине Михаила Александровича встретили как героя: в особняке на Ленинских горах был дан большой прием, на который пригласили лучших людей страны – членов Политбюро ЦК КПСС. Пришли и писатели. В честь нобелевского лауреата звучали бесконечные тосты. А 24 декабря он с семьей собрался в Вёшенскую, впереди был Новый год, такой счастливый для Союза писателей СССР и соцреализма, «неоспоримым достижением которого» и было признано присвоение Нобелевской премии в официальном поздравлении ЦК КПСС и Совмина СССР Михаилу Александровичу Шолохову{367}.

На приеме на Ленинских горах был и Иван Стаднюк. Вероятно, смотря на Шолохова, он мог предполагать, как чувствует себя настоящий нобелевский лауреат, удостоившийся великой чести – получить награду из рук короля Швеции. А самому Стаднюку пришлось общаться не с королем, а с глуховатым маршалом Климентом Ворошиловым, тоже приковылявшим на прием: «Маршал заметно исхудал, постарел, лицо его было дряблым, седые усы, седая и жидкая шевелюра. В глазах грусть и какая-то тяжкая озабоченность». Ворошилов привязался к Стаднюку: «Зачем ты куришь? Зачем травишь себя?» Стаднюк кивнул на стоявшего рядом курильщика Грибачёва, «нарядного, наглаженного; его лысая голова прямо сияла в лучах люстр». Ворошилов парировал: «А в голове что у твоего Грибачёва?!» и «сердито постучал себя пальцем по лбу»… Старый маршал «с хмурым лицом» поплелся к лестнице…

На что потратил премию Шолохов? Он не обманул шведских журналистов, в Австралию, конечно, не поехал, но мир посмотрел. Дочь писателя Светлана свидетельствует: «Сталинскую премию в 1941 году папа отдал в Фонд обороны, Ленинскую – на восстановление школы, в которой он когда-то учился, Нобелевскую же оставил себе. Он потратил ее на то, чтобы показать нам, детям, Европу и Японию. На машине мы объездили вдоль и поперек и Англию, и Францию, и Италию»{368}. Кстати, другой советский гражданин, не писатель, а физик Александр Прохоров, нобелевский лауреат 1964 года, также с разрешения советской власти открыл счет в иностранном банке, потратив премию на семью, которую он брал с собой во время частых командировок на Запад. И это представляется очень правильным решением, ибо родные лауреата в немалой степени также внесли свой посильный вклад в его достижения.

Что касается присвоения Нобелевской премии Александру Солженицыну «за